Разумные предосторожности у грани разумного
Теперь и только теперь мы готовы к тому, чтобы рассмотреть самый сложный аспект процесса проработки гипотез, о котором мы можем хотя бы как-то позаботиться своими силами. Дело здесь в том, что при решении любой проблемы и при изучении любых эффектов и явлений мы прежде всего работаем с собственным мышлением. Замечать влияние нашего собственного мышления на все, что мы обрабатываем им в окружающей нас действительности – одновременно и самая сложная, и самая важная задача.
В физике это обстояние дел формулируется принципом неопределенности Вернера Гейзенберга, констатирующего, что все экспериментальные данные отражают вовсе не изучаемое в ходе эксперимента явление, а тесно взаимозависимую совокупность состояния экспериментатора, используемой в эксперименте измерительной аппаратуры и только в последнюю очередь характеристик изучаемого явления. Именно в физике разделение влияния каждого из этих слоев на проводимые эксперименты остается постоянно интенсивной и в то же время постоянно с переменным успехом решаемой проблемой на протяжении более чем столетия. Чего-то удается добиться, но даже не к сколько-нибудь полной, а даже удовлетворительной ясности в этом разделении всей передовой науке человечества приблизиться пока удалось незначительно.
В повседневной жизни важно помнить о том, что при рассмотрении любого явления с помощью сколь угодно отлаженного процесса проработки гипотез наши возможности получения представления об исследуемом явлении ограничиваются прежде всего поставленными гипотезами. Мы можем измерить только те параметры, которые наметили измерить и к измерению которых мы в достаточной степени подготовились, вся оставшаяся за пределами прорабатываемых нами гипотез многогранность исследуемых явлений в таком процессе утрачивается безвозвратно. Учение Фомы Аквинского об акциденции и субстанции пригождается нам здесь только для того, чтобы со всей ясностью подчеркнуть коварство злой шутки, которую действительность играет постоянно со всеми пытающимися ее познать. Мы всегда стремимся ухватить субстанцию, но каждый эксперимент возвращает только акциденцию, еще и не всегда приемлемую или хотя бы удовлетворительную.
Относительно ясной и в чем-то очень простой иллюстрацией этого принципа могут быть романы из серии «Цель» Элияху Голдрата. Физика там упоминается фрагментарно и справочно, без заумных заездов. Весь сюжет развивается в предметной области управления бизнесом, не обязательно многим знакомой и понятной, но хотя бы близкой и интересной. Все начинается с демонстрации того, что принятие решений исходя из неверного набора точно измеряемых параметров делает крушение бизнеса неизбежным, а его процесс – неуправляемым. Применение новых параметров и формулирование новых гипотез на новых наборах параметров исправляют ситуацию, но не очень надолго. И хотя прямо в тексте это не упоминается, одна из главных идей там в том, что самые точные измерения бесполезны, если ошибка допущена в решении о том, какие параметры изучаемых процессов и эффектов нужно измерять.
Это здравый подход к тому, как наше мышление определяет нашу реальность. Решения проблем, выглядящие как магия, возможны там, где находятся способы не ограничивать свое мышление слишком узкими формулировками проблем. Тем не менее, более широкие и содержательные формулировки проблем для достижения успешных или хотя бы приемлемых результатов по-прежнему должны оставаться эффективно измеримыми и прорабатываемыми.
Справочно отметим пропасть между «мыслить шире и точнее» и «мечтать смелее и больше». К успехам ведет только один из этих путей, не перепутайте.
И можно было бы закончить на этой, казалось бы, ясной и несложной мысли, но без какой-то манящей и загадочной иллюстрации изложение темы выглядит неполно. Братья Стругацкие вкладывают в уста того самого Колдуна, носителя мощнейшего интеллекта, такой издевательский стишок:
Видит горы и леса,
Облака и небеса,
Но не видит ничего,
Что под носом у него.
Самый первый и важный ключ к познанию и проникновению в суть окружающих нас вещей находится в самой близкой человеку близи – в замечании работы его восприятия и мышления. Они ближе воздуха и привычнее самой жизни, потому замечать их труднее всего.
Да уж. Как бы это повежливее заметить, ох и загуляли мы, хотя начинали с темы рассмотрения прагматики цифровой информационной среды. С другой стороны, это важный аспект любой прагматики, и так ли плохо, что, наблюдая эффекты цифровой информационной среды, мы приблизились к этой ясности? И да, рассказ о многогранных проявлениях вымысла в качестве транспортного слоя человеческой коммуникации идет так пестро, беспорядочно и запутанно исключительно для того, чтобы не загонять мышление в слишком узкие рамки. И еще удачно так вышло – стильненько, обзорненько, в жанре подборки подписок средне любознательного пользователя Интернета, все как полагается.
И о самом сложном
Самая большая сложность в процессе обработки гипотез – забывать то, что было опровергнуто и не пригодилось. Каждый отдельный человек может заботиться о своих гипотезах, в проживании же результатов их обработки, могущих иногда быть в той или иной степени травматичными, человек вынужден полагаться на свою память, дарующую возможность как запоминать и уточнять полезное и повторяемое, так и забывать что-то, если и пригождавшееся, то давно и, возможно, случайно. Выдернем из контекста яркую цитату из «Имени розы» Умберто Эко:
…коли память дар Божий, от Бога и умение забывать…
Там это употребляется в качестве ответа на полемический ход, не только ограниченно добросовестный, но и вполне недружелюбный, но в общем идея очень хорошая и ясная. От Бога ли эти дары памяти и забвения, от природы ли, не так важно. Важно то, что человеку они даны в самой близкой и потому непроницаемой для осознанного направления внимания близи. Не можем мы заботиться о нашей памяти – только она о нас.
Можно порассуждать об информационных поделках, так же называемых памятью. Памятью в качестве ресурса вычислительных машин, подчеркнем. Задачи управления выделением и использованием машинной памяти считаются одними из самых сложных даже здесь, в computer science, дисциплине вычислений, даже с пониманием того, что общего с человеческой памятью здесь только слово «память», в свете этого рассуждения начинающее переливаться всеми оттенками предельно неудачной фигуры речи.
В языках C (си) и C++, широко используемых в системном программировании, машинная память перед началом вычислений явно выделяется, а по окончании вычислений явно очищается – это представляет одну из главных сложностей освоения и использования этих языков программирования. Это одна из важных причин, почему си-разработчики смотрят свысока на разработчиков на остальных языках. Во многих других языках высокого уровня разработчики для очистки памяти вынуждены полагаться на процессы garbage collection, сбора мусора, которые в некоторых случаях могут работать недостаточно эффективно. Из-за этой неоптимальности и свысока,