– Как скажешь, – смирился Шарп и, увидев кого-то позади Кайроса, отступил в сторону. – Попробую разогнать этих пираний, – сказал он, намекая на стадо журналистов у дверей дома. – Беккет будет в восторге от такого эксклюзива для «Белого листа».
– Мы напишем статью вместе.
Голос Кейт раздался прямо у него за спиной, и сердце сделало опасный кульбит, задевая грудную клетку.
– Как прикажете, мисс Рейнхарт, – с легким поклоном сказал Джерри, толкая дверь с видом тореадора, готового выйти на арену.
– Местами он переигрывает, – прикусила губу Кейт, ухмыляясь.
– Да? А мне показалось, он скучноват, – поджал губы Кайрос, но в следующий момент они оба рассмеялись.
– Теперь ты спокоен? – спросила Рейнхарт, поправляя лацканы его пиджака.
– Не знаю. Я не боюсь Эдварда, его слова больше ничего не стоят, но… мне нравилось жить с чувством, что я могу снова стать нормальным.
– Никто не идеален.
– Тебя не пугает, что я могу прямо сейчас заставить тебя застыть в пространстве?
Иногда Блэквуд поражался ее внутренней силе. Стоило догадаться, что Кейт не так проста, еще когда она сохраняла достоинство под градом насмешек и грязных выходок в Винтерсбруке. Девушка со стальными яйцами.
Черт, ей бы точно не понравилось эта метафора.
– Нет, не пугает, – ответила она без запинки. – Ты хотел избавиться от магии прежде всего ради себя. Я полностью доверяю тебе.
Пожалуй, она права. Кайрос был зациклен на смерти отца, повелся на запугивания ван дер Берга и решил, что его жизнь кончена. А ведь она только начиналась.
Он больше не хотел быть эгоистом. Теперь он мог стать другим человеком – ради себя и, что важнее, ради нее. Ведь любовь – это умение понять, что нужно другому, и отдать это без колебаний в тот же момент.
Наклонившись к ней и сжав пальцами ее горячие щеки, Кайрос замер. Он физически не мог оторвать взгляда от Кейт, словно видел ее впервые. Прямой нос с закругленным кончиком; красные от волнения скулы; теплые карие глаза со сладкими карамельными вкраплениями, обрамленные густыми ресницами. Золотистая оправа очков, вновь съехавшая по носу, и идеальные розовые губы, припухшие от постоянных покусываний.
Она была всем для него и даже не осознавала этого.
– Я люблю тебя, Кэтрин Рейнхарт, и боюсь, что это надолго, – на одном дыхании выпалил он и тут же накрыл ее губы своими, не давая ответить.
Кейт судорожно сжала его плечи и встала на носочки, чтобы перехватить инициативу, но вскоре оставила эти попытки. Их стоны перекрывали друг друга, пока они с Кейт окончательно не утонули в полном забвении. Кайрос целовал ее множество раз, но этот поцелуй был другим: в нем не было голода, не было тоски и отчаяния, не было злости и отмщения. Это был поцелуй со вкусом ванильной магнолии, от которого замирало сердце и дрожали руки. Это был поцелуй со вкусом счастья, и теперь он ни за что от него не откажется. Блэквуд ласкал губы Кейт, надавливая пальцами на тонкую талию, словно боялся отпустить ее хотя бы на мгновение, и, когда она отстранилась от него на долю секунды, ему показалось, что время остановилось против его воли.
– Я люблю тебя, Кайрос Блэквуд, – сглотнула она. – И надеюсь, что это навсегда.
Губы дрогнули в улыбке, и он снова прижался к ее губам. На языке появился соленый вкус их слез, но Кайрос не заметил этого. Его губы продолжали жадно искать ее, готовые вкусить каждую каплю.
В их мирах им с Кейт никогда не было места, но теперь они делили новый мир, один на двоих. И Кайрос готов был защищать его во что бы то ни стало.
Целую вечность, если потребуется.
Эпилог
Эдвард
«Миллиардер и филантроп Кайрос Блэквуд
теперь еще и путешественник во времени?»
«Сумасшедшие фанатики взялись за наследника Блэквудов».
Бла-бла-бла.
Эдвард кинул очередную газету в камин, наслаждаясь тем, как языки пламени поглощают бумагу миллиметр за миллиметром, превращая ее в ничтожные угли.
С момента ареста Эдиты прошло уже больше года, но желтая пресса не собиралась успокаиваться. Они находили новых выдуманных свидетелей, клепали заголовки и спрашивали полицию о его поимке. Проклятый Кайрос Блэквуд выставил их с сестрой сумасшедшими, которым понадобились его деньги, и народ купился. Вот так просто. Даже банкиры, долгие годы работавшие с Аланом Блэквудом, не заподозрили неладное, а ведь отец Кайроса годами использовал свою магию против них.
Блэквуд-старший влиял на мировые события, фонды, власть имущих, но никому не было до этого дела. Все считали его везучим бизнесменом с невероятными аналитическими способностями и почти мистической интуицией. Никто не подозревал, что даже пары минут было порой достаточно, чтобы увидеть содержимое секретного документа, предсказать результаты важного голосования и заранее выбрать выигрышную позицию. Если переговоры шли не так, инвестиции проваливались или политический маневр давал обратный эффект – он просто возвращался в прошлое и спасал ситуацию, каждый раз выбирая для себя лучший из возможных исходов. Паршивые овцы сочли волка своим собратом, а теперь почивали на лаврах его волчонка.
Эдвард не считал себя психом – он считал себя брошенным. Блэквуды отняли у него все еще до его рождения, но разве тупые газетчики могли об этом знать?
Земля, где протекал тот самый магический ручей в Альпах, испокон веков принадлежала его семье, пока друзья тогдашнего монарха, включая предка Блэквудов, не присвоили это место себе. Фон Рейхенбах и их приспешники возвели огромный замок посреди гор и принялись изучать волшебную силу, которая была им совершенно неведома.
Фамилия ван дер Берг полностью утратила свое величие: их семью буквально смешали с грязью и заставили замолчать. Когда у них снова появились нужные средства и возможности, было уже слишком поздно. Барон Вильгельм ван дер Берг – тот самый, которого в учебнике академии прозвали сумасшедшим алхимиком, – пытался вернуть то, что было его по праву, и только.
Существовали разные степени безумства. Люди сходили с ума от ревности, жадности, похоти и отчаяния. Иными словами, все, что удерживало их когда-то в равновесии, оборачивалось тем, что в решающий момент разрушало. Вильгельм же хотел создать эликсир вечной молодости не для себя. Он верил, что в заброшенном замке, который был построен на деньги Блэквудов, сохранилось хоть что-то от магического ручья. Он желал осчастливить весь мир, приблизиться к бессмертию, и какое же