Первое, открытое для всех, — это лицо скромного, незаметного труженика, прессовщика утильсырья. Смиреннейший, честнейший работник! Мухи не обидит, уст не осквернит, на чужое не позарится… Второе, открытое для немногих, — лицо проповедника, взыскующего града святого. В секте его выдают за «старшего брата», во всем подающего пример христианского благонравия. «Чист душой, яко ангел, и мудр, аки пророк». Евангелие от корки до корки наизусть знает. Все это, по мнению «христовых братьев», дает ему право поучать и наставлять других… Третье лицо мужа сего скрыто от всех. А между тем оно-то как раз и есть истинное, настоящее его лицо! Что же касается двух первых, то они всего лишь маски.
Но не может человек все время ходить в маске — сам не снимет, так сорвут при случае. Так оно и случилось. Стали окружающие замечать нечто странное за Николаем Григорьевичем: на работу он приходит тощий, с подтянутым животом, а с работы уходит таким располневшим и грузным, будто только и знал, что обедал весь день да пиво пил. Что за притча? Для выяснения тайны пришлось прибегнуть к оракулам из милиции.
При обыске на квартире у «праведника» был изъят целый ворох вещей, в числе их двадцать три пары брюк, пятнадцать простыней, до двадцати гимнастерок, несколько матрацев, халатов, поясных ремней и прочего «барахлишка», искусно заготовленного под видом утильсырья и не успевшего перекочевать на базар. Застигнутый врасплох и пойманный с поличным, братец Николай ругался и сквернословил, поминая отнюдь не добрым словом и душу, и мать, и самого господа бога, не стесняясь сына — ученика пятого класса, в присутствии которого происходил обыск. Потом, на допросе, несколько поуспокоившись, Николай Григорьевич косил глаза и каялся во грехе:
— Такой завидущий глаз у меня…
Тут уж лицемерная святость проповедника уступила место откровенному плутовству мелкого воришки. Впрочем, это, пожалуй, одно и то же, в чем мы убеждаемся на целом ряде других примеров.
Руководитель секты так называемых христианских евангелистов-пятидесятников Евгений Могильников, свивший густую паутину в своем гнезде на Литейной, выдает себя чуть ли не за самого Иисуса Христа. И когда кликушествующие молельщицы говорят, подобострастно указывая на него пальцем: «В самом Иерусалиме был!..» — он не опровергает этой лжи. Зачем? В секте, как в частной лавочке, не обманешь — не продашь.
Полуграмотный, но не лишенный актерских способностей человек, Евгений замогильным голосом вещает на моленьях о мире «видимом» и «невидимом», объявляя первый насквозь греховным и недостойным внимания, а второй — «истинно-блаженным», но доступным лишь немногим «избранным». А эти избранные — те, кто по недомыслию увяз в липкой евангелической паутине.
Этих заблудших и доверчивых молельщиков нетрудно дурачить «невидимым». Но сытым от него не будешь. И лично для себя вице-Иисус предпочитает «видимое» и насущное. «Служители бога питаются от жертвенников», — смиренно вещает он.
Премудрость сию иерусалимский пилигрим имел возможность усвоить из многолетнего опыта сподвижника своего по секте, велелепного старца Петра Ивановича Кувшинова. У него же он может узнать и самую великую тайну всех и всяких «святых писаний» и сектантских уставов. Смысл ее выражается кратким изречением: «Большой грех прощается скорее малого». Или, иначе говоря, чем больше нагрешишь, тем скорее удостоишься святости.
Следуя этому правилу, старец Кувшинов прошел долгий и тернистый путь греха: спекулировал, сидел в тюрьме, потом был в церковном совете и построил новый дом для себя, но не поладил с попами из-за дележа подаяний и нашел успокоение у пятидесятников.
* * *
Случайно ли то, что у сектантского кормила оказываются так или иначе люди с нечистой совестью? Нет, не случайно. Людям с чистой совестью, здоровым духом, жизнедеятельным и общественно-активным в сектах делать нечего. Их не прельстит затхлая атмосфера паучьих углов.
Но…
Но не все еще у нас достаточно сознательны, чтобы противостоять тлетворному влиянию крестоносцев.
Нельзя недооценивать того, что церковь имеет за собой многовековую школу «искусства обольщения», улавливания человечьих душ в тенета религиозной мистики. Всячески изворачиваясь и приспосабливаясь к новым условиям, воинствующие мракобесы стараются привлечь в церковь или в секты побольше молодежи. И занимаются там не одним «стоянием с опусканием пояса ниже пупа», но и отъявленно реакционнейшей пропагандой. Человек, попадающий под влияние сектантов или церкви, отходит от общественных дел и интересов, выбывает из строя активных строителей коммунизма, замыкается в себя и явно глупеет. А это и на руку мракобесам, в этом видят они смысл своей темной, подрывной работы.
Вот почему нужно настойчиво и терпеливо разоблачать религиозных пауков-крестовиков, показывать верующим, как ядовиты они и зловредны.
Вороны каркают…
Во имя отца и сына и святого духа… Раб божий, смирись духом и трепещи… Великие беды ждут тебя за твои прегрешения перед богом…
«Раб божий»… Что это, кому адресовано?
Социализм сделал свое дело: простой, трудящийся человек давно уже освободился не только от социального, но и от духовного гнета, перестал уповать на бога и твердо уверовал в свои силы, в могущество принципа новой, коммунистической морали: «один за всех, все за одного».
Перед ним, рядовым тружеником, широко распахнулись ворота в мир искусства и науки, к знанию глубочайших тайн природы, и он твердо знает, что именно ему принадлежит будущее — великое и прекрасное.
И это его-то автор бумажонки называет «рабом божьим», стращает «геенной огненной»! Кто он, этот автор, — сумасшедший или просто озорник?
Торопливо добравшись до конца писульки, вы обнаруживаете вместо подписи пресловутое «Аминь». Трус!
Какие цели преследуют трусливые сочинители подметных «святых писем», которые разными путями попадают к жителям города? Если отбросить наивно-невежественные рассуждения об Иисусе Христе и безграмотную церковно-библейскую терминологию и вникнуть, как говорится, в самую суть, то оказывается, что сии «апостольские послания» пишутся с дальним прицелом.
Ставится цель запугать человека «страшными пророчествами», сокрушить его дух, унизить, внушить ему чувство «страха иудейска», посеять душевную смуту и неуверенность в будущем. Ссылаясь на самого Иисуса и чуть ли не цитируя «полное собрание его сочинений» под редакцией святого Петра-ключника, новоявленные «пророки» предсказывают совершенно «точные» сроки наступления «конца света»: один — 12 мая (увы!), другой — 12 июня (спасайся, кто может!) и т. д. — каждый по своему (не сумели, видимо, согласовать этого столь важного для человечества вопроса!). При сем, на манер американских генералов-крикунов, они не прочь припугнуть недоверчивых адресатов… атомной бомбой. Вот как! Горячей сковороды им уже мало.
Кстати, о «пророках». Помню, у нас в