— Нормально зарабатываете сейчас?
— Помучились мы, конечно, из-за пищевых отходов, но ближе к Рождеству сможем продохнуть.
— Это какой район? — спросил кто-то.
Пак ответил:
— На юго-востоке северной части вроде.
— Там прилично вполне. Пара крупных рынков есть, север — это же центр? Там и заводов много небольших.
Остальные поддакивали, и Асюра постепенно забывал, что втиснулся в лагерь чужаков.
— Мы собираем самое ценное в своем секторе.
Тут Пак предложил:
— Хватит уже играть между собой, давайте пригласим шефа Асюру.
— А что! Давайте раскатаем!
Отодвинув бутылки и закуски в сторону, один из руководителей достал колоду хвату 19.
— Для го-стопа у нас слишком много народу, предлагаю читкоттэн или сотта 20.
— Сотта давайте, играть просто, зато будет жарко!
— Сначала определимся с правилами. Чтобы потом не было разногласий.
— А какая минимальная ставка?
— Сто вон будет слишком мало, тысяча — многовато, так что по пятьсот — в самый раз?
— Тогда ставим по минимуму, потом повышаем, в итоге выйдет не менее двух с половиной тысяч.
Мужчины зашумели, обговаривая правила. Они решили ставить на кон камни падука 21, каждый положил на игровое поле по две десятитысячные купюры и получил по сорок камней падука. Тот, у кого заканчивались камни, мог докупить их у выигрывающего за наличные. Асюре такие условия показались справедливыми. Сначала ему шла хорошая карта, и казалось, что он выигрывает, но потом удача от него отвернулась, и вскоре все деньги кончились. После двух проигрышей подряд он наконец собрал «чант-тэн». Шеф проиграл уже около сотни тысяч вон — примерно половину своего месячного заработка. Сначала играли четверо из шести присутствующих, на следующей раздаче один участник вышел из игры, затем карты сбросил еще один, и в конце концов остались только Асюра и Пак. Асюра вдруг увидел, как последний выбывший участник незаметно вложил одну из карт в руку Паку.
— Эй, ты что делаешь?
— Что-что, надо вскрываться.
— Только что карту подменили!
— Ха, ты спятил! Ведешь себя как ребенок. Показывай, что там у тебя?
Поддавшись на провокацию, Асюра скинул карты — у него был «чанттэн». Улыбаясь, Пак медленно перевернул свои. Присутствующие выпучили глаза — перед Паком на столе лежал «кванттэн» 22. Асюра стал судорожно искать подмененную карту: перевернул изображение «март», «август», а в это время Пак вытянул перед собой обе руки, чтобы сгрести выигранные камни падука. Асюра вспылил, перевернул стол, раскидал по сторонам карты, камни, выпивку и закуски.
— Жулики, спятили вы, смерти захотелось?!
Пак был самым задиристым из руководителей своего сектора, поэтому мгновенно схватил Асюру за горло и с силой ударил его головой в лицо. У Асюры засверкало перед глазами, он рухнул на пол, и из обеих ноздрей хлынула кровь. В растерянности он начал шарить по полу, схватил что-то, встал и воткнул это в тело Пака. Пак посмотрел мутным взглядом вниз и увидел торчащий из своего живота нож. Он оглядел остальных, будто удивляясь, что здесь делает нож для мяса, затем ухватился обеими руками за Асюру, стоявшего перед ним, и оба повалились на пол. Вся верхняя часть тела Асюры намокла от крови, сочившейся из раны Пака, к раненому подбежали товарищи и перевернули его. Кто-то побежал к руководству свалки, вызвали скорую и полицию. От звука полицейских сирен и мигания огней на помойке вдруг стало шумно. Мать пока ничего не знала, а Пучеглазый с Плешивым увидели, как Асюру в наручниках сажали в полицейскую машину. Обитатели трущоб, которые выпивали на пустыре, и даже те, кто спал у себя в домах, высыпали на улицу поглазеть. Однако эти люди, которые уже насмотрелись на смерть знакомых от несчастных случаев и драки, заканчивающиеся приездом полиции, казалось, были не особо удивлены. Ночные пьяные потасовки были здесь обычным делом.
О том, что Асюру повязали, мать узнала от соседки. Услышав новость, она не произнесла ни слова, уставившись вдаль, в сторону реки. Пучеглазый заволновался, приоткрыл дверь дома Асюры, и мать тут же повернулась и, растирая лицо обеими руками, сказала, глубоко вздохнув:
— Ну и к лучшему оно. Он целыми днями если не жрал водку, то дрался или играл.
Пучеглазый закрыл дверь, вернулся к себе и услышал, как мать снова что-то бормочет:
— Ох, вот судьба!
Пучеглазый и Плешивый, не зажигая свет, лежали рядышком и долгое время молчали. Плешивый вдруг сказал, как будто что-то вспомнил:
— А папку полицейская машина увезла, хи-хи.
Пучеглазому было тоскливо на душе из-за матери, а Плешивый почему-то радовался, хотя речь шла о его родном отце.
— А чего это ты так радуешься аресту отца?
— Он плохой, всегда такой. Мама ушла, тетенька тоже ушла, не выдержав… И твоя мать вот тоже не смогла с ним жить. Он плохой, каждый день меня по голове бьет.
— Тот дядька умер?
— Умер, наверно. Крови было море.
Пучеглазый подумал о своем отце. Он не знал, надолго ли отца отправили в какое-то государственное исправительное учреждение, чтобы сделать из него нового человека, и думал, что же означает «новый человек». В городе, когда Пучеглазый узнал, что отца отправили на исправление, он задал этот вопрос почтальону, и тот сказал, что «новый человек — это тот, который живет правильно». А как правильно жить на свалке? Может, люди оказываются на помойке так же, как вещи, которые бездумно покупают, используют и выбрасывают, поскольку больше им нигде не нашлось применения? Плешивый долго молчал, потом сглотнул и спросил:
— Брат, а за убийство сильно наказывают?
— Смертную казнь, наверно.
— А что это?
Пучеглазый мотнул головой в темноте и сказал:
— Тот мужик, наверно, просто ранен. В больнице его зашьют и выпустят. И отец твой скоро вернется.
Плешивый лежал молча, потом повернулся и часто зашмыгал носом. Пучеглазый спросил:
— Ты что, плачешь?
— Да, маму вспомнил.
Пучеглазый не выдержал, повернулся и обнял Плешивого за плечи.
— Давай спать. Утром проснемся, и все наладится.
На следующее утро Пучеглазый проснулся сам, собрался, вышел и стал ждать мать, но та то ли еще не встала, то ли плохо себя чувствовала, — в ее комнате свет не был зажжен, и она не выходила. Работяга в каске вышел вперед, собрал вокруг себя группу и спросил Пучеглазого:
— Твоя мать не выйдет?
— Она плохо себя чувствует. Можно я поработаю вместо нее в первой линии?
— Ты несовершеннолетний, тебе нельзя в первой…
Мужчина в каске, исполняющий обязанности шефа, огляделся, и женщина, стоящая во второй линии, сказала:
— Ну вот и пришло время мне поработать в первой линии? Я выйду за нее сегодня.