И вот — прорыв.
Моллюск пробил поверхность воды, взлетел на мгновение в воздух, его жёлтое тело сверкнуло на солнце. Он завис в воздухе, его глаза широко раскрылись, впервые видя мир над водой, то увидел невообразимый горизонт. Небо — голубое, усеянное облаками. Моллюск упал обратно в воду с тихим всплеском. Но он не нырнул обратно в глубину. Он остался у поверхности, его глаза не отрывались от того, что он увидел.
— Первый выплыв, — произнёс голос тихо, почти благоговейно. — Маленький, незначительный для Вселенной. Но такой же важный, как первый шаг человека по земле. Как первый вдох первого существа, вышедшего из океана миллиарды лет назад. Момент, когда жизнь решает: я хочу большего.
Моллюск плавал у поверхности, его тело покачивалось на волнах. Он смотрел вокруг, изучая этот новый, странный мир. И затем он увидел это.
Землю. Камера повернулась, показывая то, что увидел моллюск. Пляж. Полоска песка, омываемая волнами. Крошечный остров, вершина затопленной горы. Но для моллюска это была целая планета возможностей.
Что-то внутри него шевельнулось. Не инстинкт — инстинкт кричал ему оставаться в воде, в безопасности, в родной стихии. Это было нечто иное. Любопытство? Стремление? Зов?
Моллюск начал двигаться к берегу. Медленно, неуверенно, он плыл к пляжу. Волны помогали ему, подталкивая к песку. Его щупальца касались дна — твёрдого, непривычного, странного. Он продолжал ползти.
Камера следовала за ним, показывая каждое движение. Это было героически и жалко одновременно. Маленькое существо, не приспособленное для жизни на суше, упрямо тянулось к чему-то, чего не понимало. Как ребёнок, делающий первые шаги. Неуклюже, страшно, но с абсолютной решимостью. Вода становилась мельче. Песок — ближе. Моллюск полностью вышел из воды, его тело оказалось на границе между океаном и сушей. Волна отступила, оставив его на влажном песке.
Он попытался ползти дальше.
Щупальца скользили по песку, пытаясь найти опору. Тело извивалось, напрягалось. Он полз сантиметр за сантиметром, оставляя за собой влажный след.
Но гравитация была безжалостна. Без поддержки воды его тело было слишком тяжёлым. Щупальца не могли держать вес. Он пытался, пытался, пытался…
И упал.
Его тело бессильно распласталось на песке. Он лежал там, его дыхание учащалось — жабры не могли работать без воды. Паника начала охватывать его. Он попытался снова. Собрал все силы, напряг каждую мышцу, каждое волокно своего существа. Пополз. Пять сантиметров. Десять. Пятнадцать.
И снова упал. Раз за разом он пытался. Раз за разом терпел неудачу. Его жёлтое тело покрылось песком, щупальца дрожали от усталости. Но он не сдавался.
Пока не понял: это невозможно.
Моллюск лежал на песке, его глаза смотрели на пляж перед ним. Всего несколько метров. Такое короткое расстояние. Но для него — непреодолимая пропасть. С выражением, которое можно было бы назвать грустью, если бы моллюски могли грустить, он развернулся. Он болезненно и медленно, пополз обратно к воде.
Волна подхватила его, и он исчез под поверхностью. Камера осталась на пляже. Только след на песке показывал, что здесь произошло нечто важное. И затем, в нижней части экрана, появились слова:
30 лет спустя
Камера снова показала тот же пляж. Волны всё так же набегали на песок. Солнце всё так же светило с неба. Но теперь у берега было не одно существо. Жёлтый моллюск — постаревший, его цвет стал более тусклым, тело — более медленным — плавал у поверхности. Но он был не один. Вокруг него кружили несколько маленьких моллюсков, ярко-жёлтых, полных энергии.
Его дети.
Старый моллюск что-то показывал им. Его щупальца двигались в сложном узоре, указывая на берег, на небо, на горизонт. Маленькие моллюски следили за каждым движением, их глаза — такие же разумные, как у отца — впитывали информацию.
Он учил их. Передавал знание. Рассказывал о том, что видел. О мире над водой. О земле, которую нельзя достичь, но которая существует. Видимо о несбывшейся мечте. Маленькие моллюски кивали — насколько моллюски могут кивать — их щупальца повторяли движения отца. Они понимали, не полностью, не так, как их отец. Но они понимали, что есть нечто важное, к чему нужно стремиться. Старый моллюск посмотрел на берег в последний раз. Его глаза были усталыми, но в них всё ещё горел огонёк. Он не достиг земли. Но, может быть, его дети… или дети его детей…
Экран снова потемнел. Новые слова появились:
500 лет спустя
Камера показала тот же пляж. Но теперь картина была совершенно иной. Вода у берега кишела жизнью. Сотни, тысячи моллюсков — всех цветов радуги: жёлтые, оранжевые, красные, синие, зелёные, фиолетовые — плавали у самой кромки воды. Они смотрели на берег с тем же выражением, что и первый моллюск пятьсот лет назад.
Тоской. Стремлением. Невозможной мечтой.
Некоторые пытались выползти на песок. Раз за разом они повторяли попытки своего предка. И раз за разом терпели неудачу. Гравитация была непреодолима. Их тела не были созданы для суши. Но они продолжали пытаться. Потому что мечта передавалась из поколения в поколение. Легенда о Первом, который увидел землю и захотел её достичь.
Камера медленно двигалась вдоль берега, показывая толпу моллюсков. Их было так много, что вода казалась живым ковром из щупалец и глаз. Все они смотрели на берег. Но камера не остановилась на ком-то из них. Она продолжала движение, проплывая мимо основной массы моллюсков. Дальше и дальше, туда, где толпа редела.
И наконец, она нашла его.
Одинокий моллюск — тёмно-коричневый, незаметный на фоне мутной воды — держался в стороне от остальных. Он не обращал внимания ни на берег, ни на проплывающие рядом тени. Вместо этого занимался странным делом. Он выбрасывал чернила. Снова и снова. Выверенными по секундам толчками, моллюск выпускал в воду густые облака коричневых чернил. Но это не было паникой, или рефлексом самозащиты. В его движениях чувствовалась сосредоточенность. И значило это одно — это была… тренировка.
Камера приблизилась, показывая детали. Моллюск контролировал форму чернильного облака, его размер, его плотность. Он экспериментировал с направлением выброса, с силой, с углом. Пока другие мечтали о невозможном, он тренировался. Совершенствовал то, что мог контролировать. Его мастерство было невероятным — чернильные облака принимали формы, которые не должны были быть возможны. Идеальные сферы, спирали, даже подобия геометрических фигур.
Он достиг уровня контроля, которого не было ни у одного моллюска в истории. И затем, то ли от любопытства, то ли от случайности, то ли от внезапного озарения — он сделал нечто новое. Он выстрелил чернилами прямо