– Наверное, потому, что я заскучал. – Кристиан презрительно пожал плечами. – Или потому, что мы скоро приедем и мне пора вернуться в купе к Эдмону.
– Что это вы вдруг забеспокоились об Эдмоне?
Он снова пожал плечами и собрался встать.
– Своим работникам вы подарили такие же часы на Рождество? – задержала я его вопросом.
– Да, а что?
Все кусочки пазла легли на свои места, и перед моим мысленным взором окончательно оформилась картина хитроумного плана, который этот фермер придумал, чтобы обеспечить себе железное алиби.
– Поверить не могу… – вырвалось у меня.
– Чему поверить?
– Я знаю, как вы это сделали! – выпалила я, словно ребенок, который только что разгадал секрет фокуса.
– Что сделал?
– Обманули свидетелей!
– Тридцать человек заявили полиции, что я работал вместе с ними в то время, когда моя жена была убита. Тридцать! Вы хотите сказать, что я обманул три десятка взрослых людей? – Он хмыкнул и поднялся на ноги. – Мне пора.
– Вы гениальный преступник, месье Озёр! – заявила я. – Рождественские подарки! Думаю, я могла бы и не заметить столь важного обстоятельства, если бы относилась к своей работе беспечно и если бы не перечитала несколько раз показания каждого из ваших работников. Я вспомнила, что все они называли вас добрым хозяином, это и привлекло мое внимание. А добрым хозяином они называли вас потому, что на Рождество, то есть двадцать пятого декабря, в день смерти Розы, вы им нежданно-негаданно раздали подарки. Браслеты – женщинам, наручные часы – мужчинам. Некоторые – из тех, кто давно на вас работает, – были немало удивлены, потому что раньше вы их подарками не баловали. А точнее, это случилось в первый раз на их памяти. Так сказали люди, которые в рождественские праздники трудились на вас не год и не два. При расследовании уголовных дел столь внезапные изменения в привычках кого бы то ни было всегда очень настораживают. Ради измены или убийства приходится нарушать устоявшийся ход вещей…
Тут я почувствовала, что Кристиан пришел в замешательство. Он снова сел за столик, потому что я начала повышать голос, который у меня и так не слабый, и слушал не только с предельным вниманием, но даже – замечу, не рискуя ошибиться, – с некоторой опаской.
– В показаниях свидетелей, как опять же подсказывает мне память, говорится, что вы раздали своим людям подарки по случаю Рождества, а потом изволили приказать им взяться за работу, несмотря на праздник. У вас так заведено, что перед работой каждое утро нужно оставлять часы и украшения в шкафчиках, а затем уже надевать сапоги и идти на поля или в сады. Временем в течение дня распоряжаетесь вы сами – объявляете перерывы на отдых и на обед. Вы задаете распорядок дня, и работникам остается только слушаться вас, потому что сами они без часов во времени не ориентируются. Так было всегда, за исключением того дня, когда – какое совпадение! – знание точного времени понадобилось для того, чтобы обеспечить вам железное алиби. В тот день у каждого из работников-мужчин на руке появились красивые новенькие часы, которые вы им подарили, и произошло это, скорее всего, уже после того, как свои собственные часы они оставили в шкафчиках. Вы нарочно подождали, чтобы никто из них не заметил, что чудесные подарки… отстают на целый час. – Я рассмеялась, гордая собой, как никогда. – Подумать только, а ведь я всерьез рассматривала версию о том, что кто-то мог подкрутить стрелки на башенных часах мэрии! Ну разве не идиотка? Мне, знаете ли, сон приснился, месье Озёр. Да, есть у меня такой дар – порой я вижу вещие сны. Или, скажем так, упреждающие. Я унаследовала этот дар от отца, а он – от моего деда. Сон подсказал мне, что с часами что-то не так, но я не поняла, что именно и с какими. Думала, это башенные часы на здании мэрии у главной площади сломались и спешили на целый час или вы каким-то образом перевели на них стрелки. Я все слишком усложнила. Реальность, как это часто бывает, оказалась гораздо проще. А какие часы проще перевести? Башенные или наручные? Ответ очевиден.
Кристиан огляделся и снова пристально уставился на меня тяжелым взглядом.
– Согласно показаниям ваших работников мужского пола, – продолжила я, – двадцать пятого декабря вы отсутствовали между десятью и одиннадцатью часами утра. Розу Озёр задушили в одиннадцать тридцать одну а стало быть, вы оказались вне подозрений. Но если допустить, что вы перевели все подаренные наручные часы на час назад, как я уже сказала, тогда вас не было вовсе не между десятью и одиннадцатью, а между одиннадцатью и полуднем. Дорога от вашей фермы до города М. занимает сорок пять минут. Я это знаю, потому что засекла время, когда ехала к вам. Но на обратном пути мне удалось сократить это время на двадцать минут. Стало быть, вы выехали в одиннадцать, прибыли в город примерно в одиннадцать двадцать пять, углубились в толпу, отыскали в ней свою жену и убили ее. Впрочем, вы могли и сами привезти туда Розу. В этом случае вы сэкономили бы время на поисках, так что эта версия кажется мне более верной. Вы знали, что будет дождь – наверняка слушали прогноз погоды, – и решили, что такой денек отлично подойдет для убийства. Вы взяли с собой зонт, черные перчатки, а остальное запечатлено на фотографии, снятой репортером. Я пока не уверена только в одном – в том, что вы надели черные перчатки специально для того, чтобы подставить Мишеля. Хотя, если хорошенько подумать, вряд ли это было так, ведь вы не могли знать, что именно в момент убийства репортер сфотографирует толпу. Я также не думаю, что перчатки вы взяли из-за холодной погоды. Когда я приезжала к вам под видом страхового агента, вы были на улице в коротких штанах и в рубашке, а стало быть, холодов не боитесь. Значит, вы просто не хотели оставить отпечатки пальцев на шее жены. До чего же вы омерзительны…
Он поаплодировал мне кончиками пальцев, чтобы не привлекать внимание посетителей вагона-ресторана, которых к этому моменту незаметным для нас образом прибавилось.
– Может, продолжим разговор в моем купе? – предложил Кристиан. – Здесь слишком много чужих ушей, к тому же я хочу показать вам кое-что интересное.
Он встал и зашагал прочь по проходу, не оборачиваясь, будто не сомневался ни на секунду, что я последую за ним. И разумеется, я последовала.