Однажды во время медитации, когда ток разделился на ручейки, стекавшие по обеим сторонам головы и шеи, а также по скулам вдоль ушей, я ощутила, что мои щеки излучают вихри энергии — как в сне «Женщина с Зафиксированным Взглядом».
Во время другого сеанса медитации я почувствовала, как поток пробивался вверх сквозь макушку моей головы — в том месте, которое китайцы называют «сто перекрестков». Он разделялся на рукава, все более и более тонкие, и самые узенькие ручейки струились волнистой линией перед моими ушами, изгибаясь затем по щекам к уголкам рта. В моей голове вспыхнул образ женщины из сновидения, увиденного несколько лет назад. Она тогда произвела на меня сильное впечатление, и я нарисовала ее, как рисовала многих персонажей своих снов. Это была первобытная женщина, поселившаяся в племени рабов-«хранителей змей». В том запутанном сне происходило примерно следующее:
Главное, что должны делать люди из порабощенного племени, — это охранять безопасность змей. Змеи, одетые в сбрую наподобие конской или в ошейники и поводки, как собаки, выползают погулять и поплавать в сопровождении своих рабов-телохранителей. Я замечаю одну женщину с красивым и умным лицом, чья голова повязана синим платком. Она разговаривает не словами, но музыкальными звуками, мелодичными, как звучание колокольчиков. Исполненная благоговения, я наблюдаю за этой женщиной, которая стоит напротив меня, за открытой раздвижной дверью. От крыльев ее носа отходят тонкие золотые проволочки, похожие на кошачьи усы. Она открывает дверь…
Теперь я сама, излучая всем телом энергию, ощущала, как тонкие золотые усики щекочут мои щеки. Мои давние сны отражали те же физические ощущения, которые теперь рождались в моем теле. Значит, уже тогда, когда мне снились эти давние сны, в моем теле циркулировал энергетический поток.
По мере того как я в бодрствующем состоянии все явственнее ощущаю энергетический поток, язык моих сновидений тоже проясняется. Во сне я танцую, кружусь и подпрыгиваю, исполняя балетные па, — а проснувшись, ощущаю, что «бурлящие ключи» в подошвах моих ног порождают неистовые вихреобразные потоки. Мне снится, что я ощупываю золотистый волосок, выросший у основания позвоночника, — а наутро я чувствую у себя в копчике покалывание. Перед тем как я обнаружила, что ток циркулирует в устойчивом ритме между моей головой и тазобедренной полостью, мне приснился сон о сигарете, зажженной с обоих концов. С каждым сном язык моих сновидений становится более внятным. Я вижу, что «значение» моих снов, их символическое содержание, — это поверхностный слой, накладывающийся на определенное физическое ощущение. Мои сны многослойны, но их основу образует движение энергетического потока. Теперь язык моих снов стал более прозрачным, и я понимаю почти все.
Разумеется, взаимосвязь между снами и медитацией «работает» в обоих направлениях: мой медитативный опыт отражается в снах, а сны, в свою очередь, предвосхищают медитативный опыт. Незадолго до того, как у меня открылся теменной канал, я видела сон, в котором мне на темя капала вода; после открытия канала у меня в течение многих дней болела макушечная область — а персонажей моих снов все это время били по головам камнями или молотками, и им было так же плохо, как мне. За ночь до того, как у меня во время медитации открылась область солнечного сплетения, мне снилось, что я не могу проехать через запертые ворота, но в конце концов ухитряюсь преодолеть их и паркую свою машину в каком-то на первый взгляд совершенно неподходящем месте. Я проснулась оттого, что вместо привычной уже тупой боли в области солнечного сплетения почувствовала внезапную мучительную резь. В ночь после открытия моего переднего срединного канала, когда во время медитации энергия наконец протиснулась сквозь солнечное сплетение и спустилась ниже пупка, мне приснилось, что я надеваю на себя обтягивающее платье с передней вставкой из прекрасных голубых кружев. Спустя несколько ночей я во сне увидела себя в прозрачной блузке, сквозь которую просвечивали груди. Так в сновидческих образах отразилась «открытость» передней части моего тела. Мои сны одновременно и предвосхищают процесс медитации, и отражают его.
Если я днем перегоняла энергию вверх и вниз, мне ночью снились «американские горки», эскалаторы, крутые холмы, горнолыжные трассы, спуски по желобу, резкие повороты на дорогах, лестницы, ведущие вверх и вниз, — все это говорило о том, что, в то время как я видела обычные сны, мой внутренний поток поднимался и опускался; как только я привыкла к его циркуляции, склоны в моих снах стали более пологими. Частый в осознанных снах мотив полета вверх и резкого вертикального спуска на землю обрел в моих глазах новый смысл: это поток энергии взлетал вверх по позвоночнику и устремлялся вниз, к своим истокам, таящимся в глубине моей тазобедренной полости. Новый язык, на который я научилась переводить свои сновидческие символы, заслуживает описания в отдельной книжке; что ж, может быть, я вернусь к этой теме в другой раз.
Затворившись внутри себя самой, я «поворачиваю большой руль» и запускаю свой энергетический поток. Наяву и с ясным сознанием я, медитируя, переношусь в иное пространство, которое прежде открывалось мне только в осознанных снах. Круговой путь, совершаемый энергией внутри моего тела, становится живой мандалой; мой кожный покров превращается в храмовые стены, в пределах которых обитают и действуют различные персонифицированные силы.
Жадность как стремление безоглядно уйти в какую-то деятельность, как желание приобретать все возможные блага (которых становится так много, что ты просто не в состоянии их использовать) — это качество, соответствующее энергии Северного Квартала. В тибетских буддийских мандалах правителем Северного Квартала является Амога-сидхи, победитель жадности. (Сидхи в переводе с санскрита означает «магическая духовная сила».)
Амога-сидхи сидит в позе медитации и держит в лежащей на коленях левой руке свой символ, два скрещенных скипетра-ваджры [86]. Его правая рука приподнята и повернута ладонью к зрителю — в жесте, который означает: «Не бойся!» В характере этого божества есть что-то общее с холодными ветрами Севера.
Его цвет — темно-зеленый, цвет «полуночного солнца». Считается, что мистический умиротворяюще-зеленый цвет его тела и зеленый свет, излучаемый его сердцем, представляют собой сочетание темно-синего ночного неба и желтого света внутреннего солнца [87]. Первоэлемент Амога-сидхи — ветер, движущийся воздух. Этот бог, сидящий на лотосовом троне, который поддерживают гаруды, мифические полулюди-полуптицы,