Я прошел всю трассу в глубоком угле, с дымом, агрессивно.
Акира пытался догнать, но его ритм был сбит. Он дергался, корректировал рулем.
Финиш.
Тишина. А потом — взрыв аплодисментов с трибун.
Диктор орал в микрофон что-то нечленораздельное про «Crazy Russian style».
Мы вернулись на старт. Ждали решения судей.
Кеничи молчал в наушнике.
Мику стояла у ограждения, закрыв лицо руками.
— Победитель этапа D1 Street Legal в Эбису… — голос диктора эхом разнесся над горами. — На Toyota AE86… Артем Волков!
Шампанское жгло глаза, но это была самая приятная боль в мире. Я стоял на подиуме, держа в руках кубок, который казался тяжелее моей машины. Рядом стоял Акира, улыбаясь той самой вежливой японской улыбкой, в которой теперь читалось не снисхождение, а уважение равного к равному.
— Ты удивил меня, — сказал он, когда мы спустились. — Твой вход… это было безумие. Кеничи научил?
— Кеничи показал дверь, — ответил я, вытирая лицо полотенцем. — А вошел я сам.
В паддоке творилось сумасшествие. Механики, зрители, другие пилоты — все хотели пожать руку, сфотографироваться с "летучей Хачироку". Ко мне подошел представитель производителя шин Falken. Визитка, обещание контракта на следующий сезон. Это была не просто победа. Это был билет в новую жизнь.
Я искал глазами Мику. Она стояла в стороне, у машины, и плакала. Я подошел к ней.
— Эй, — я обнял её. — Мы победили. Ты плачешь?
— Это от дыма, — соврала она, уткнувшись мне в плечо. — Ты был великолепен, Артем. Отец… он бы гордился.
— Эта победа — для него. И для тебя.
Вдруг толпа расступилась.
Кеничи шел ко мне. Он не улыбался, но плечи его были расправлены, а походка казалась легче.
— Неплохо, — буркнул он, глядя на кубок. — Для новичка.
— Спасибо, сенсей, — я поклонился.
— Не называй меня так. Я просто механик, который не дал тебе убиться. Но… — он достал из кармана пачку сигарет. — Твой «reverse entry» был чистым. Я давно такого не видел.
И тут я заметил еще одного человека.
Он стоял чуть поодаль, в тени тента техзоны. В строгом сером костюме, который выглядел здесь так же неуместно, как смокинг на пляже.
Отец.
Сердце пропустило удар.
Кеничи проследил за моим взглядом.
— Иди, — сказал дядя. — Он прилетел утром. Смотрел все заезды с трибуны.
Я подошел к отцу.
Он постарел за эти месяцы. Седины стало больше, морщины глубже. Но взгляд остался тем же — стальным, пронизывающим.
Мы стояли молча минуту. Вокруг шумел праздник, но мы были в вакууме.
— Ты нарушил слово, — наконец сказал он.
— Да, — ответил я. — Я сел за руль.
— Я должен был бы вызвать полицию и депортировать тебя.
— Должен был.
Отец посмотрел на мою Хачироку, стоявшую за спиной. На наклейки спонсоров, на потертую резину, на кубок в моей руке.
— Я видел твой последний заезд, — произнес он. Голос его изменился. Стал… мягче? — Ты ехал задом наперед. Я думал, ты разобьешься.
— Это был контролируемый занос, пап.
— Контролируемый… — он покачал головой. — В Питере ты не контролировал ничего. Ты был мажором, который играл в игрушки. Здесь… здесь я увидел другое.
Он достал из кармана конверт.
— Что это? — спросил я.
— Твой паспорт. И билет до Санкт-Петербурга. Открытая дата.
Я взял конверт.
— Ты возвращаешь меня?
— Я даю тебе выбор, — отец посмотрел мне в глаза. — Девушка, которую ты сбил… она поправилась. Мы уладили все вопросы. Уголовное дело закрыто за примирением сторон. Ты чист перед законом. Ты можешь вернуться. Я верну тебе должность в компании, квартиру, машину. Нормальную жизнь.
Я посмотрел на билет. Санкт-Петербург. Дом. Друзья. Комфорт.
Потом я посмотрел на Мику, которая разговаривала с Акирой. На Кеничи, который спорил с механиками. На мою побитую, грязную, но такую родную Хачироку. На горы Эбису.
Это была не просто «нормальная жизнь». Это была моя жизнь. Которую я построил сам, с нуля, своими руками.
— Спасибо, пап, — я вложил билет обратно в конверт и протянул его отцу. — Но я остаюсь.
Отец не удивился. Кажется, он даже слегка улыбнулся уголками губ.
— Почему?
— Потому что там я был просто сыном Волкова. А здесь я Артем. И здесь у меня есть семья. И работа. И долг, который я еще не до конца отдал самому себе.
Отец убрал конверт во внутренний карман пиджака.
— Семья, значит… — он посмотрел на Мику. — Она красивая. И, кажется, умная, раз терпит такого идиота.
Он протянул мне руку. Впервые в жизни как мужчине, а не как ребенку.
— Удачи, Артем. Если понадобятся деньги…
— Не понадобятся, — я пожал его руку. — Я теперь зарабатываю сам.
— Я вижу.
Он развернулся и пошел к выходу с трассы, где его ждало такси. Он уходил, но я знал, что мы больше не враги.
Эпилог
Год спустя.
Токио. Одайба. Финал чемпионата D1 Grand Prix.
Трибуны ревут. Десять тысяч человек скандируют имена пилотов.
Я сижу в кокпите своей новой машины. Это уже не Хачироку. Старушка AE86 стоит в гараже Мику как машина выходного дня — мы её бережем. Теперь я выступаю на профессионально подготовленной Mazda RX-7 FD3S.
Да, я вернулся к ротору. Кеничи, хоть и ворчал, сам собрал мне этот мотор. 4-секционный ротор, 800 лошадиных сил. Монстр. Машина окрашена в те же цвета — черный, красный, белый. Цвета моего первого «Франкенштейна».
— Артем, готовность одна минута, — голос Мику в наушниках. Теперь она мой главный споттер и менеджер команды.
— Принято. Как погода?
— Сухо. Ветер боковой. Следи за дымом.
— Понял.
Рядом со мной, на старте, стоит Акира. Мы снова в финале. Но теперь это высшая лига.
Он поднимает большой палец вверх. Я отвечаю тем же.
Кеничи стоит у ограждения, скрестив руки. Он всё так же хмур, но я знаю — он доволен. На его кепке логотип нашей команды: «Gaijin Racing».
Светофор загорается зеленым.
Я бросаю сцепление.
Мир сужается до полоски асфальта и клубов дыма.
Я больше не «списанный». Я на своей траектории. И я иду на взлет.
(КОНЕЦ)
Дополнительные материалы
Без описания
Без описания
