— Я не хотел! Он заставил! Сказал, убьёт, если не помогу!
Я коснулся его лба. В его памяти я увидел правду — смесь страха и жадности. Да, он боялся Карлоса. Но деньги в портфеле блестели так заманчиво. Он мог отказаться, уйти, предупредить жертву. Выборов было много.
Он выбрал соучастие.
Второй луч света. Рамон исчез.
Остался только Маркус, прижавшийся к стене и рыдающий от ужаса.
Я подошёл к нему медленно. Мальчик был на грани обморока, но не убегал. Может быть, понимал, что бежать бесполезно.
— Пожалуйста, — прошептал он. — Пожалуйста, не надо. У меня мама, сестрёнка…
Я положил руку ему на голову. В его памяти увидел другую историю. Он действительно не знал, что будет убийство. Карлос сказал — просто напугают, заберут деньги. Маркус нужны были деньги на лекарства для больной сестры.
Но когда прозвучали выстрелы, он не убежал. Не позвал на помощь. Стоял и смотрел, как умирает невинный человек. Стоял и молчал.
Пассивное соучастие. Трусость. Нежелание нести ответственность.
Грехи, но не смертные. Не ещё.
— У тебя есть выбор, — сказал я тихо смотря прямо в его душу. — Последний выбор. Можешь пойти домой, забыть об этом, продолжать жить как жил. Рано или поздно ты встанешь перед таким же выбором снова. И тогда я вернусь.
Маркус кивал, слёзы текли по щекам.
— Или можешь изменить свою жизнь. Прямо сейчас. Навсегда.
— Я… я не знаю как.
— Знаешь. — Я убрал руку. — Иди в полицию. Расскажи, что здесь произошло. Скажи правду. Всю правду.
— Меня посадят.
— Да. На несколько лет. Но ты будешь жив. И когда выйдешь, у тебя будет шанс стать лучше.
Маркус смотрел на меня широко раскрытыми глазами. В них медленно просыпалось понимание.
— Вы… вы ангел?
— Я тот, кто следит за справедливостью, — ответил я. — За вашими выборами.
— А если я не пойду в полицию?
— Тогда ты сделаешь выбор. И я буду знать о нём.
Я развернулся и пошёл к выходу из переулка. За спиной услышал всхлипы мальчика, потом шаги. Он шёл в другую сторону — туда, где горели огни полицейского участка.
Хороший выбор. Первый хороший выбор в его жизни.
Тело Дэниэла Гомеза я поднял одним касанием. Смерть была мгновенной — никаких страданий. Небольшое утешение для семьи, которая его потеряла.
Я мог бы воскресить его. Сила была у меня. Но смерть — часть человеческого опыта, часть того, что делает каждый выбор важным. Вмешательство в этот процесс означало бы нарушение замысла.
Вместо этого я позаботился о том, чтобы его семья получила страховку. Чтобы дети смогли закончить школу. Чтобы вдова не осталась без средств к существованию.
Справедливость не всегда означает возмездие. Иногда это забота о невинных.
Я вышел из переулка и растворился в толпе. Впереди были миллионы людей, каждый из которых ежедневно делал выборы. Хорошие и плохие, важные и мелкие, но каждый — значимый.
Я был здесь, чтобы наблюдать. Чтобы помогать. Чтобы судить.
Впервые за миллионы лет у меня была цель, которую я выбрал сам.
Это ощущалось как свобода.
* * *
Глава 2
Три недели я ходил по улицам Лос-Анджелеса не сомкнув глаза, изучая человеческую природу. Каждый день приносил новые откровения о том, как работает смертная жизнь. Люди спешили на работу с кофе в руках, целовались на прощание у дверей, ругались в пробках, смеялись над глупыми шутками. Простые вещи, но в них была такая интенсивность, которой я никогда не видел среди ангелов.
Они знали, что их время ограничено. Это знание окрашивало каждый момент особой ценностью. Они жили, а не существовали. У них не было целей в глобальном помысле как у ангелов. Короткие жизни, которые они проживали в определённой гонке за чем-то было чем-то удивительным.
Я научился пить кофе — горький, обжигающий, пробуждающий чувства. Научился чувствовать усталость после долгого дня, голод перед едой, удовлетворение от простой пищи. Человеческое тело было удивительным инструментом для восприятия мира. Каждое прикосновение, каждый запах, каждый звук обрабатывались по-другому, не как абсолютное знание, а как опыт.
За эти недели я встретил семерых грешников, заслуживших высшего суда. Наркоторговец, который продавал яд детям. Домашний тиран, забивший жену до смерти. Коррумпированный полицейский, укравший последние сбережения у стариков. Каждого я судил по их выборам, каждого отправил отвечать за свои действия.
Но сегодня произошло что-то другое.
Я сидел в маленьком кафе в Санта-Монике, наблюдая за стариком, который каждое утро покупал два кофе — один себе, другой бездомному ветерану, сидящему у входа. Простой акт доброты, повторяемый изо дня в день без свидетелей, без благодарности, просто потому что было правильным.
Человеческая доброта поражала меня больше, чем их жестокость. Зло было предсказуемым — эгоизм, жадность, страх превращали людей в монстров. Но добро? Добро возникало без причины, вопреки логике, наперекор обстоятельствам. Мать работала на трёх работах ради детей. Учитель тратил собственные деньги на учебники. Незнакомец останавливался помочь сменить колесо.
За столиком напротив меня сидела девушка и читала комикс. Бледная кожа, чёрные волосы, одетая во всё чёрное. В её внешности было что-то знакомое, но я не мог понять, что именно. Она подняла взгляд от страниц и улыбнулась мне — лёгкая, дружелюбная улыбка.
— Привет, Мики, — сказала она с лёгкой усмешкой, закладывая закладку между страниц. — Давненько не виделись.
Я узнал её голос мгновенно, хотя прошли тысячелетия с нашей последней встречи. Смерть из Бесконечных. Она выглядела так же молодо, как всегда, хотя была старше большинства галактик.
— Диди, — кивнул я с лёгкой улыбкой. — Ты выглядишь… неожиданно живо для воплощения окончания всего сущего.
Она рассмеялась — тот самый мелодичный смех, который я помнил с космической зари, когда мы иногда встречались на границах реальностей. Тогда я создавал миры, а она… завершала истории тех, кто в них обитал.
— Очень смешно, — она встала и подошла к моему столику, сев не спрашивая разрешения. — Можно составить компанию? Или ты слишком занят, изображая из себя человека?
— Садись. — Я откинулся на спинку стула, наблюдая, как она устраивается, напротив. — Что читаешь?
Она показала комикс — на обложке была она сама, правда, в более мрачном исполнении художника.
— Люди