И, наконец, кинофильмы о несчастной Инес де Кастро (самый ранний вышел в 1945 году) окончательно закрепили в общественном сознании легенду о мертвой королеве.
В Португалии история любви Инес де Кастро и Дона Педру давно обрела статус национального мифа. Именем Инес названы школы, творческие конкурсы, подростки разыгрывают этот сюжет на любительской сцене.
И пусть в этой легенде немало фантазий — они подчас ценнее, чем историческая точность. Здесь правда и вымысел не противоречат друг другу, а вместе подтверждают библейскую истину: «Сильна, как смерть, любовь!»
Родословная кота Бегемота
Оказывается, прототипы бывают не только у литературных героев-людей, но и у животных тоже. Ну, если не прототипы в точном смысле слова, то предшественники — в фольклоре, старинных текстах и верованиях. Взять хотя бы одного очень хорошо знакомого читателю кота.
Кот-оборотень
Его трудно не признать с первого упоминания: «…третьим в этой компании оказался неизвестно откуда взявшийся кот, громадный, как боров, черный, как сажа или грач, и с отчаянными кавалерийскими усами. Тройка двинулась в Патриарший, причем кот тронулся на задних лапах».
Кот Бегемот из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» — один из самых ярких персонажей «второго плана» — большой забавник, любимый шут Воланда. Как не улыбнуться, прочитав такие строки: «…на ювелиршином пуфе развалился некто третий, именно — жутких размеров черный кот со стопкой водки в одной лапе и вилкой, на которую он успел поддеть маринованный гриб, в другой». Таким его особенно любят изображать художники-иллюстраторы. Еще вспоминается сцена неудачной попытки ареста кота агентами ГПУ:
«— Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, — недружелюбно насупившись, проговорил кот…»
Если говорить о собственно кошачьей сущности Бегемота, то его прототипом послужил домашний питомец Булгаковых — Флюшка, огромный серый котище. Вероятно, ленивая вальяжность Бегемота, его хитрость и чревоугодие навеяны характером булгаковского кота. Только масть писатель избрал другую: ведь Бегемот служит в свите князя темных сил, а черных котов издавна связывали с нечистой силой и недобрыми предзнаменованиями.
Но кот Бегемот имеет еще и человекоподобный облик, а иногда и вовсе оборачивается человеком — этакий кот-оборотень. Очеловечивание кота осуществил уже Шарль Перро в знаменитой сказке «Кот в сапогах». Позднее Э.Т.А. Гофман (один из любимейших писателей Булгакова) сочинил «Житейские воззрения кота Мурра». Но ближе всех к «бегемотовской» теме подступил наш российский писатель Антоний Погорельский, автор великолепной сказки «Черная курица». В 1825 году была опубликована его фантастическая повесть «Лафертовская маковница». У старухи-ведьмы жили черный кот и девушка-сирота. Этот черный кот — непременный участник магических ритуалов ведьмы. Девушка Маша не сразу поняла, в какой вертеп она угодила: «Бросив нечаянно взгляд на черного кота, она увидела на нем зеленый мундирный сюртук; а на месте прежней круглой котовой головки показалось ей человеческое лицо…» Дальше — больше, кот превращается в «мужчину небольшого росту» с хитрым взглядом и вкрадчивым поведением, он представляется девушке чиновником Мурлыкиным и, по наущению ведьмы, даже сватается к ней. Но в самый ответственный момент слышится лай собаки, и Мурлыкин совсем по-кошачьи пускается наутек…
Впрочем, наш кот Бегемот воспринимается читателями преимущественно как «комик в жизни», и немногие вспомнят, что он еще и «злодей на сцене». Именно он похитил голову Берлиоза, он же исполнил зловещий финал в фантастическом шоу на сцене театра-варьете. «Клетчатый» Коровьев-Фагот, тоже большой весельчак, указывая на надоевшего всем конферансье Бенгальского, спросил у зрителей: «Что бы нам с ним сделать?» — «Голову оторвать!» — неосторожно посоветовали с галерки. «И произошла невиданная вещь. Шерсть на черном коте встала дыбом, и он раздирающе мяукнул. Затем сжался в комок и, как пантера, махнул прямо на грудь Бенгальскому, а оттуда перескочил ему на голову. Урча, пухлыми лапами кот вцепился в жидкую шевелюру конферансье и, дико взвыв, в два поворота сорвал эту голову с полной шеи». (Какая-то маниакальная страсть к оторванным-отрезанным головам!)
Ай да кот! И, кстати, почему — «Бегемот»? Только ли оттого, что большой, «как боров»? Высказывались предположения, будто это имя навеяно названием популярного в 1920-е годы юмористического журнала «Бегемот».
Нет, скорее всего, ответ кроется в самой природе «демонической» группы персонажей, возглавляемой Воландом. Свиту дьявола составляют, естественно, демоны, или бесы, по-русски выражаясь. А Михаил Булгаков был хорошо знаком с классической демонологией. Среди имен самых влиятельных и злобных демонов — Асмодей, Велиал, Люцифер, Вельзевул, Маммон и т. д. — есть и демон Бегемот.
Как большинство интеллигентов-естественников того времени, Булгаков не верил в бога, но знал историю христианства и с особенным интересом относился к персонажам инфернальным. Его любимыми произведениями были «Фауст» Иоганна-Вольфганга Гете и одноименная опера Шарля Гуно. В гимназические и студенческие годы Булгаков слушал оперу «Фауст» 41 (!) раз. Неудивительно, что в образе Воланда так много мефистофельского. Повлияли на молодого писателя и научные исследования его отца, либерального профессора Духовной академии, специалиста по истории европейской церкви и современному франкмасонству.
В набросках Булгакова к «Мастеру и Маргарите» содержится много выписок из книги М.А. Орлова «История сношений человека с дьяволом», опубликованной в 1904 году. В ней, в частности, есть глава о французском священнике Урбане Грандье и «луденских одержимых». Эта история имеет прямое отношение к теме, потому что в ней демон Бегемот показал себя во всей красе и силе.
Аббат-звезда
Аббат Урбан Грандье. Гравюра неизвестного художника, 1627.
Урбан Грандье был человеком выдающихся способностей: умный, волевой, одаренный. Он получил прекрасное духовное образование у иезуитов в Бордо и в двадцать семь лет уже имел свой приход в городе Лудене. Дар проповедника очень скоро сделал аббата Грандье местной знаменитостью. Он не только призывал к благочестию, но и клеймил высшее духовенство, погрязшее в грехах. Жители Лудена оставляли свои храмы и устремлялись в приход молодого аббата. Словом, это был не просто аббат, а аббат-звезда. Разумеется, Грандье не только снискал себе славу, но и нажил врагов и завистников. Но высоких покровителей у аббата было столько, что он чувствовал себя в полной безопасности.
Однако обличительный пафос отца Урбана был лицемерным, его репутация оказалась, как говорят французы, засаленной. Поначалу на любовные