— Ты ведь хотел кого-нибудь допросить? Те двое, — Горек кивнул на стоявших с поднятыми руками огневиков, — ничего не знают. А этот с распоротым боком — заместитель командира отряда.
— А ты разбираешься в их форме?
— Я чувствую, что он тот, кто тебе нужен.
— Ты неправ, — простонал раненный в бок. — Я не заместитель командира.
— Может, я ошибся насчёт твоей должности, но ты единственный из всех, кроме командира, кому доступны чары. Поэтому, если кто из вас знает что-нибудь ценное, так это ты. Остальные просто солдаты. У тебя есть зелье или дать?
— Есть.
— Тогда подлечись, и через три минуты выходим, — сказав это пленному, Горек обратился ко мне: — Не стоит здесь задерживаться. Может, в версте отсюда сотня стоит, и те двое к ней бегут.
— Не исключаю такого варианта, — согласился я. — И раз уж они всё равно убежали, а для допроса ты выбрал кандидата, то предлагаю остальных отпустить. Меня напрягает, что они на нас смотрят, не сводя глаз. Ещё вытворят что-нибудь.
— Давай отпустим, — согласился королевич и крикнул огневикам: — Уходите и уносите своих раненых и убитых! И передайте тем, кто вас к нам отправил, что сегодня мы вас пощадили, но если вы сунетесь к нам ещё раз, то живым не уйдёт никто!
Разумеется, все закивали и пообещали передать. Они бы что угодно пообещали, лишь бы скорее убраться отсюда.
— Кстати, обрати внимание, через мост они не побежали, — заметил я, глядя вслед удаляющимся огневикам.
— Ловушка там, — сказал Горек. — Вот и не побежали. Я вообще думаю, у них задача была — заставить нас побежать через этот мост.
— Может, и так. Скоро узнаем, — сказал я и посмотрел на раненого в бок огневика, который пил в этот момент какое-то зелье из небольшой бутылочки.
— Тебя подлечить, Владимир? — спросил меня Горек.
— Ты себя подлечи, у тебя рана на всю щёку.
— Не сейчас, — отмахнулся королевич. — Надо уходить быстрее. По одной дозе каменной слезы только выпьем, чтобы силы восстановить, и всё. Остальное потом.
— По одной! — предупредил я.
— И долго ты мне будешь про тот случай напоминать? — насупился королевич и достал из поясного мешка два пузырька, один протянул мне.
Я взял зелье, быстро его выпил и ощутил мгновенный прилив сил. Всё же магия — хорошая штука, если использовать её для благих дел.
— Куда теперь пойдём? — спросил я Горека, когда тот управился со своим пузырьком.
— Сейчас в горы, как можно повыше, куда за нами никто не полезет, — ответил горан. — А там будем думать.
— Но сначала надо найти Желтка! — неожиданно заявил молчавший всё время Добран.
— Желтка ты своего теперь найдёшь только у его заводчика на ферме, — сказал я.
— Кости от Желтка он найдёт в гнезде у мглецов, — усмехнулся Горек. — Домашний гусак ночи не проживёт в горах — сожрут.
— Его надо найти! — стоял на своём мальчишка. — Ему страшно.
— Он убежал, — сказал я. — Но обещаю купить тебе другого в первом же городе. Поверь, мне не очень хочется таскать на горбу провизию и вещи.
— Нет! — упирался пацан. — Желток не мог от меня убежать! Мы друзья!
Признаться, я не раз отмечал, что Добран и Желток сильно привязались друг к другу. Иной раз мальчишка так эмоционально разговаривал с ящером, а том ему отвечал шипением, что мне казалось, они друг друга понимают.
— Добран, — вмешалась в наш разговор Ясна. — Владимир прав, гусаки никогда не возвращаются, если убегают. Мы купим другого.
— Но друзья не покупаются, — заявил мальчишка. — Мне не нужен другой гусак, мне нужен Желток. Он мой друг.
— Знаешь, Добран, — сказала Ясна. — Мне тоже жаль Желтка, но сейчас мы должны думать о себе.
— Но ему страшно!
— А мне не страшно? — Крепинская княгиня заорала так, что мы все аж вздрогнули. — Мне не страшно, по-твоему? Я только что убила огневика! И между прочим, из-за тебя убила! Мы все здесь только что убили и покалечили кучу огневиков, чтобы тебя спасти, и неизвестно, что теперь нам за это будет. Но ты не думаешь об этом, ты думаешь о своём гусаке. Где твоя благодарность, Добран? Забудь про гусака! Нам самим бы ноги отсюда унести, пока огневики не вернулись с подмогой. Нам вообще ужасно повезло, что они не ожидали сопротивления и расслабились. И дали нам ударить первыми. Забудь про гусака, Добран!
Ясна психанула сильно, такой я её никогда не видел — похоже, ей нелегко давалась то внешнее спокойствие и уверенность, что мы обычно наблюдали. И это было логично — девчонка была совсем ещё молодой. А Добран, не ожидавший такой отменной отповеди, вытаращил глаза и заревел. Этого, как и вспышки Ясны, тоже никто не ждал. Чего только мы не пережили с этим мальчишкой за время наших приключений, он всегда держался, а тут вдруг заплакал.
— Женщины и дети — слабые звенья в любом деле! — глубокомысленно заявил королевич, подводя итог и окончательно превращая всё в какой-то цирк.
— Мы все просто перенервничали, — сказал я. — И это неудивительно.
Ясна к этому времени уже немного успокоилась, она примирительно приобняла Добрана и произнесла:
— Не плачь, такое бывает. Иногда приходится кого-то терять.
— Я бы не плакал, если бы его потерял, — ответил мальчишка. — Но он рядом, и ему страшно. Ему нужна помощь, а я не могу ему помочь, потому что вы не разрешаете.
— Да с чего ты решил, что он рядом? — спросил я.
— Потому что чувствую! — ответил Добран. — Дайте мне десять минут, и я найду Желтка.
— Пять! — сказал я. — Даю тебе пять минут, потому как нам всё равно надо отдышаться, выпить зелье и перевязать раны.
Мальчишка на это лишь кивнул, смазал с щеки слезу и с диким воплем: «Желто-о-ок!» рванул за холм.
— Я с ним! — крикнула Ясна и побежала за Добраном.
А я подошёл к Гореку и, кивнув на обрабатывающего какой-то мазью раненый бок огневика,