– Есть какие-то группы неподалеку от Амершем-роуд, SE-четырнадцать, Нью-Кросс? Код пять. Прием.
Эрика подняла глаза и увидела сразу за светофором указатель на Амершем-роуд на углу грязной кирпичной стены. «Код пять» означал «мертвое тело». И район был неблагополучный, с такими квартирами и ночлежками, где ноги вытирают при выходе. Это либо судьба, что Эрика оказалась поблизости, либо невезение. Она склонялась к последнему.
– Эрика Фостер на связи. – Она ужаснулась тому, как устало звучит ее голос. – Я рядом. Прием.
Тишина. Загорелся зеленый свет, но совсем ненадолго, так что лишь две машины успели проскочить перекресток, зато тротуары с обеих сторон заполнились людьми, и светофор снова переключился на красный. Пешеходы, опустив головы, спешили перейти дорогу. Отстающих не жаловали. Молчание в эфире затянулось. Может, кто-то опередил ее?
– Старший детектив-инспектор Фостер, слышу вас, – нараспев произнесла молодая женщина-диспетчер. – Дом номер четырнадцать Б по Амершем-роуд. Жилец, сообщивший о мертвом теле, Шерри Блейз… Шорох. Енот. Рысь…
Эрика включила сирену и синий проблесковый маячок и вырулила из очереди ожидающих машин. Пассажиры остановились на тротуаре, и поток автомобилей неохотно расступился.
Краснокирпичные дома ленточной застройки на Амершем-роуд, хотя и грязные, обветшалые, все еще оставались довольно внушительными четырехэтажными зданиями викторианской эпохи. Когда Эрика подъехала к дому 14А, она немало удивилась, увидев на тротуаре своего коллегу – детектива-инспектора Джеймса Питерсона.
– Что ты здесь делаешь? – прищурившись на него, спросила она, опуская стекло.
– И тебе доброе утро. Мой новый дом находится чуть дальше по дороге. Я был в машине, когда поступил вызов. – Джеймс выглядел элегантно в длинном черном пальто и строгом костюме. Хорош, ничего не скажешь.
– Да. Конечно. Твой новый дом. Обживаешься?
– Ты бы знала, если бы пришла на мою вечеринку по случаю новоселья на прошлой неделе.
Эрика была не в том настроении, чтобы выслушивать насмешки. Она выбралась из машины, взяла с заднего сиденья длинную зимнюю куртку и проверила, на месте ли блокнот.
– Я была в суде.
– И была слишком занята, чтобы дать мне знать?
Она остановилась и посмотрела на него. Питерсон был одного роста с Эрикой – шесть футов и один дюйм [4], – стройный, красивый темнокожий мужчина чуть за сорок. Какое-то время, когда она только переехала в Лондон, они были вместе, пока Эрика все не испортила. Теперь у Питерсона были жена и двое маленьких детей, но между ним и Эрикой все еще проскакивала искра, хотя ни один из них никогда бы не решился вернуться к прошлым отношениям.
– Извини, – сказала она с большей искренностью. – Теперь у тебя в доме тепло?
– Да, тепло. Обогрев стоит целое состояние.
– Я куплю тебе теплые кальсоны в качестве подарка, который согреет и дом, и задницу.
Им пришлось отодвинуть несколько передвижных мусорных баков, загораживающих ворота, за которыми дорожка, выложенная потрескавшейся мозаичной плиткой, вела к двум выцветшим черным входным дверям квартир 14А и 14Б.
Эрика собралась позвонить в дверь, но не успела. Дверь распахнулась, и женщина средних лет с бледным, изможденным лицом и тонкими, подведенными карандашом бровями уставилась на них из-под разноцветного характерного тюрбана. Она проглотила то, что жевала.
– Вы из полиции? – спросила она, настороженно глядя мимо них на пустую улицу.
Эрика и Питерсон показали свои удостоверения.
– Вы – Шерри Блейз? – спросила Эрика.
– Да. – Женщина оглядела их с ног до головы, и ее оценивающий взор задержался на Питерсоне.
– Это ваше настоящее имя?
Она снова перевела взгляд на Эрику и прищурила огромные глаза-блюдца.
– Да.
– Мы прибыли по вашему вызову на номер девятьсот девяносто девять, – сказал Питерсон. – У вас такой вид, будто вы в шоке.
– Есть немного. Вам лучше зайти.
В доме пахло сыростью и плесенью, и Эрика разглядела маленькую кухню в конце мрачного коридора. На стене висела пара старых киноплакатов в рамках под стеклом, покрытым тонким слоем пыли от штукатурки. Шерри показала им на первую дверь справа, ведущую в гостиную. Огромный железный радиатор валялся на ковре, усыпанный градом штукатурки и деревянных щепок, а в потолке перед дверным проемом зияла большая дыра в том месте, где в квартире этажом выше обвалились половицы.
– Что произошло? – спросила Эрика.
– Вы сами видите, что произошло. Этот чертов радиатор пробил мой потолок!
На Шерри были розовые кроксы и длинный махровый халат. Тонкий поясок туго обтягивал ее живот, и Эрика заметила на воротнике халата что-то похожее на оранжевые разводы тонального крема и пятна туши для ресниц.
– Все в порядке. Мы здесь, чтобы помочь. Когда это случилось? – спросил Питерсон.
Шерри посмотрела на него с благодарной улыбкой.
– Я лежала в постели в дальней спальне, моей спальне, и услышала тот ужасный глухой удар сверху, стоны, треск, а затем оглушительный грохот. Жильцы наверху, бывает, шумят, но тут было что-то другое. Потом я почувствовала во рту привкус гипсовой пыли и, выйдя из комнаты, увидела облака этой дряни. И это… это было двадцать минут назад. Вот только что.
– Когда вы позвонили в службу спасения, то упомянули о мертвом теле.
– Да. Смотрите.
Шерри осторожно, на цыпочках, прошла в дверной проем и двинулась вдоль стены в дальний конец гостиной, где стоял буфет и висело большое зеркало. Эрика и Питерсон последовали за ней.
– Видите?
Она указала на дыру в потолке. Комната в квартире наверху выглядела голой, с серыми стенами. К эркерному окну была придвинута односпальная кровать, и на ней лежало тело женщины с короткими каштановыми волосами. По ее бледному, осунувшемуся лицу и восковой коже Эрика поняла, что она, возможно, мертва уже некоторое время.
– Поначалу я подумала, что она спит. Но кто бы мог проспать такое? Я закричала на нее, но мне никто не ответил. Она умерла?
Шерри разрыдалась и, потянувшись, схватила Питерсона за предплечье, сминая ткань рукава его пальто. У Шерри были длинные накладные акриловые ногти розового цвета, хотя на указательном пальце правой руки отсутствовал один. Казалось, она ожидала объятий. Эрика заметила, как Питерсон слегка отшатнулся.
– У вас есть ключ от квартиры вашей соседки этажом выше? – спросила Эрика.
– Что? Нет. Нет. Нет у меня никакого ключа.
– Все в порядке.
Питерсон нежно накрыл ее руку ладонью и убрал со своего предплечья. Он достал из кармана пачку бумажных носовых платочков, вытащил один и протянул ей.
– Вы знаете, как зовут вашу соседку?
– Мари или Мэри, что-то в этом роде, – сказала Шерри, экстравагантно высморкавшись в платок.
Питерсон вытащил из пачки еще один, и Эрике пришлось подавить улыбку, когда он безуспешно попытался вручить платочек женщине, не прикасаясь к ее руке.
– Она въехала пару месяцев назад.