Войдя в особняк, я первым дело отправился в уборную, где стал приводить себя в порядок. Умылся холодной водой, смахнул обгорелые волоски и просто перевёл дух, упёршись руками в раковину и глядя в зеркало. Оттуда на меня смотрел обладатель шестидесятого уровня.
Дар после дуэли с Грулевым подрос, благодаря чему обе ветви магии получили по новому атрибуту. Магия воздуха обзавелась «каскадом молний», то бишь массовой атакой, а «пастырь душ» приобрёл «вселение». Оно способно на время засунуть душу в живую плоть — не в человека, конечно, а в животное, делая его агрессивным.
— Отлично, скоро я уже смогу войти в проход десятого ранга. Осталось набрать всего тридцать один уровень, — еле слышно пробормотал я. — Руины Разбитой Головы ждите меня.
Когда я добуду в руинах девяносто девятую душу, то сварю зелье под названием «Кровь Смерти». Оно может убить кого угодно в любом из миров, даже высшего демона. Конечно, не демона из христианского Ада, а представителя одноимённой расы, любящей нападать на другие миры.
Скрежетнув зубами, я мрачно глянул на подпалины, мелкие дыры и пятна пота на рубашке. Благо пиджак прикрыл всё это. Однако запах гари так просто не скрыть.
— Ладно, хрен с ним, — прошептал я и покинул уборную, отправившись в бальный зал.
Там под музыку Чайковского уже вальсировали парочки, а остальные гости выстроились вдоль стен, чтобы не мешать танцующим. Всё дышало весельем и праздником. Музыканты старались изо всех сил, люстры заливали зал светом. Повсюду слышались весёлые смешки, стук каблучков и учащённое дыхание.
— Игнатий! — донёсся до меня голос Марии.
Та заметила, как я вошёл, и теперь шла навстречу, напряжённо вглядываясь в меня.
— Извини, пришлось отлучиться, — улыбнулся я, когда она подошла.
— Где вы были? И почему от вас пахнет, словно вы в Аду побывали? — удивилась байкерша, вздёрнув чётко очерченные брови.
— Нет, в Аду не был, на работу меня не вызывали, — усмехнулся я, прикрыв глаза от яркого света.
— Игнатий Николаевич, вы непременно должны все мне рассказать. Я чувствую, что вы опять нашли себе какое-то приключение. С вашей стороны будет настоящей подлостью не рассказать об этом одной неболтливой дворянке, — мило улыбнулась она и жалобно посмотрела на меня.
— А эта дивная во всех отношениях дворянка точно не болтливая? — с наигранным недоверием сощурился я.
— О-о-о, можете мне поверить, она скорее язык себе откусит, чем сболтнёт лишнего!
— Тогда я всё расскажу, но ей придётся вместе со мной покинуть бал, поскольку мой уже небезукоризненный внешний вид не позволяет мне оставаться среди гостей. Не хочу, чтобы пошли пересуды: мол, Зверев грязным и вонючим шастал по залу.
— Конечно, идёмте отсюда! Жаль только, что с бароном Крыловым не попрощаемся, а надо бы — таковы традиции.
— Он как-нибудь переживёт это, хоть и с трудом, — иронично сказал я и вышел из зала под руку с Марией, сгоравшей от любопытства.
Понятное дело, я рассказал ей отредактированную версию дуэли, не став говорить, что толстяк Крылов работал в паре с Грулевым. Незачем ей знать об этом.
Однако девица и так была возмущена бесчестными действиями взяточника. А ещё Мария слегка обиделась на то, что Владлена присутствовала на дуэли, а она — нет. Пришлось пообещать, что мою следующую кровавую дуэль она увидит воочию.
На этом мы и расстались. Она вышла из машины на улице Звенигородской. Я на прощание обнял её и поехал на Васильевский остров через ночной город, ярко освещённый электрическими огнями и призрачным светом одинокой луны.
Вскоре я уже отпер ключами дверь особняка Зверевых, снял ботинки и вошёл в холл, включив свет.
Люстра с жужжанием разгорелась, осветив лестницу. А на ней появился внук в трусах и тапках. Он так спешил, что с его плеч аж слетел халат, обнажив пузо и дряблый торс.
— Павел, ты, что ли? — сощурил я глаза. — А издалека мне показалось, что в дом залетел херувим-переросток. Ну, знаешь, такие щекастые рыхлые голые малыши с крыльями?
— Деда, психологи выяснили, что нельзя такое говорить ни детям, ни внукам, а то можно разрушить их самооценку, — надул тот щёки и торопливо цапнул с пола халат.
— Да ладно, не толстый ты! Давай лучше я тебе расскажу, что было на балу. Ты же ради этого караулил меня? Пойдём на кухню. Там как раз три стула: один для меня, два для тебя.
— Деда! — возмущённо выдохнул Павел и начал спускаться по ступеням.
А я усмехнулся и посеменил на кухню. Там, попивая чай, я изложил ему правдивую версию событий, чтобы он был в курсе всех интриг, а то мало ли что…
Внук, конечно, слегка охренел от услышанного. Даже пару мгновений тупо таращил глаза, раззявив рот. Но всё же он через какое-то время успокоился, а затем отправился на боковую. Правда, ему наверняка будут сниться кошмары.
А я принял душ и тоже повалился на кровать, включив настольную лампу, сгорбившуюся на прикроватной тумбочке. Вытащил из ящика документы Зверева и снова принялся изучать их, пытаясь выяснить, что же всё-таки свело его с ума? На сей раз я искал подсказки: какой-то шифр, ключевые слова или что-то выбивающееся из текста.
Однако минута шла за минутой, но ничего не бросалось мне в глаза.
А тут ещё меня начала отвлекать музыка, несущаяся из машины, остановившейся возле соседнего особняка. Причём ритм был таким простеньким и навязчивым, что я непроизвольно начал читать записи Зверева почти как рэп, пытаясь попасть в такт музыке.
И в какой-то момент меня, сука, осенило!
— Не может этого быть! — просипел я, чувствуя, как пересохло в горле.
В животе всё перевернулось, глаза впились в текст, а в голове всплыл знакомый мотив. Он напоминал ритм музыки за окном, но принадлежал молитве, однажды услышанной мной в Лабиринте в храме Хохочущего бога. Этот бог и молитва были вскользь пару раз упомянуты в записях Игнатия.
Я принялся под нос мычать её, читая записи с самого начала, уже смекнув, что шифр завязан на молитву. Там, где её ритм менялся, я отмечал карандашом слова. Таких слов становилось всё больше и больше. И когда текст подошёл к концу, я поражённо открыл рот, глядя на то, что у меня получилось.
— Немыслимо… — судорожно прошептал я, схватил с тумбочки стакан с водой и залпом шумно выпил её. — Немыслимо, это же… карта! А начать нужно с того самого прохода в Лабиринт, рядом с которым Зверев и снял квартиру.
Я