Джессика была настолько поглощена своим чувством отвращения к тыквоголовому, что не заметила, как разговор помощника шерифа с остальными закончился, пока не открылась входная дверца и он не сел за руль. Он завел машину, повернул руль и развернулся на парковке. Бородатый деревенщина подошел ближе и искоса посмотрел на нее, сделав непристойный жест. Его спутник с тыквой на голове проделал странную колыхающуюся штуку своим длинным, худощавым телом, которая напоминала дерганые движения надувной танцовщицы в автосалонах, раскачивающейся на сильном ветру. Этот парень, без сомнения, был одним из самых странных людей, с которыми она сталкивалась за последнее время.
Когда патрульная машина отъехала от магазина и выехала на дорогу, ее внимание вернулось к ее затруднительному положению.
- У вас нет права арестовывать меня. Еще не поздно остановиться и освободить меня, пока все не зашло слишком далеко. Я обещаю уехать из города без шума и никому не рассказывать об этом.
Помощник шерифа не ответил.
Он даже не взглянул на нее в зеркало заднего вида.
Когда патрульная машина набрала скорость, Джессика заметила, что они направляются не к перекрестку между штатами, а в противоположном направлении. Она повернула голову и посмотрела вслед удаляющейся заправке, бросив последний взгляд на свою машину, все еще припаркованную у заправки, прежде чем та исчезла из виду. Ей пришло в голову, что, возможно, она больше никогда ее не увидит. Сама по себе машина не представляла собой ничего особенного. Она ей нравилась, и она хорошо ей служила, но сентиментальной привязанности к ней не было. Больше всего ее огорчала возможная потеря вещей из ее сумок. В них была не только ее одежда и другие предметы первой необходимости, но и те немногие значимые личные вещи, которые остались у нее с юности.
Сейчас она ничего не могла с этим поделать.
Она повернулась лицом вперед и снова обратилась к помощнику шерифа.
- Почему меня задержали? Я не сделала ничего плохого.
На этот раз она все-таки добилась реакции от своего похитителя. Он тихо засмеялся и покачал головой, но по-прежнему ничего не сказал.
Тем не менее, она продолжала пытаться разговорить его, сначала спокойно, но затем все более возбужденно, поскольку каждый раз он снова не мог дать никакого словесного ответа. Ее попытки образумить его ни к чему не привели, и она принялась пинать спинку его сиденья. Снова и снова. Сначала он проигнорировал и эту новую тактику, но в конце концов потерял терпение, когда ее удары стали достаточно сильными, чтобы подтолкнуть его вперед на сиденье.
Он заорал на нее, чтобы она остановилась, свирепо глядя в зеркало заднего вида:
- Прекрати это, сука! Еще раз пнешь мое сиденье, и я заставлю тебя отсосать мой "Глок". Думаешь, я вру? Попробуй, блядь!
Джессика перестала пинать сиденье.
Ее все еще трясло от ярости, но в голосе мужчины было что-то твердое и непреклонное, и это качество она восприняла как абсолютную искренность. Его угроза не была пустой. Желание бороться и негодовать из-за неправильности ситуации никуда не делось, но она не спешила сжимать губами дуло его пистолета. Теперь она жалела, что не вырвала его у него из рук, вместо того чтобы просто выбить. Если бы она могла все изменить, она бы отобрала у него оружие и пустила ему пулю в лоб. Тогда она без колебаний убила бы и остальных. Жестокое решение, без сомнения, но именно такие безжалостные поступки она совершала несколько раз в далеком прошлом, когда еще была активна в мире тайных операций и профессиональных убийств. Любая надежда на выживание, за которую она все еще цеплялась, зависела от того, чтобы вернуть себе ту же безжалостность.
Это была суровая правда, и она знала это, но осознание этого пришло с уколом сожаления. Некоторое время назад она размышляла о том, насколько довольна тем, что оставила эту часть своего прошлого позади. Была глубокая благодарность за то, что она больше не была тем человеком, счастье от того, что она больше не убийца.
И все же она была здесь, готовая принять все это снова.
Отбросить клятвы, которые она дала себе, как будто они ничего не значили.
Она уставилась на затылок помощника шерифа и почувствовала, как ее руки за спиной сжимаются в дрожащие кулаки, мышцы ноют от желания освободиться, инстинкты снова жаждут насилия и боли.
Да будет так.
Некоторое время после этого они ехали молча, помощник шерифа вел машину по крутым изгибам извилистой проселочной дороги. Было темно, уличные фонари горели редко и на большом расстоянии друг от друга. В какой-то момент они проехали мимо указателя, указывающего путь в центр Монтклера, где, как она предполагала, должны были находиться тюрьма и офис шерифа, но помощник шерифа не свернул туда.
Джессика хмыкнула.
- На самом деле я не арестована, не так ли?
Помощник шерифа, ухмыляясь, взглянул в зеркало заднего вида.
- Официально нет, но ты - моя заключенная.
Затем в его смехе появились откровенно зловещие нотки.
Проехав еще несколько миль по дороге, он свернул на длинную частную дорогу и проехал еще почти милю, пока не остановил машину перед красивым двухэтажным домиком, окруженным дикой природой. Других машин поблизости не было, но снаружи было достаточно светло, что позволяло ей хорошо разглядеть место, которое, как она знала, днем выглядело бы довольно живописно.
Помощник шерифа заглушил двигатель и снова встретился с ней взглядом в зеркале.
- Добро пожаловать в свой новый дом. Здесь ты проведешь остаток своей жизни.
Его самодовольная улыбка сменилась насмешкой.
Он задержал на ней взгляд еще на мгновение, давая ей возможность в полной мере оценить глубину зла, смотрящего на нее в ответ. Ей не нужно было ничего знать о его предыдущих деяниях, чтобы понять, кто он такой. Несмотря на то, что он носил форму государственного служащего, он был прежде всего хищником, оппортунистом, который охотился на чужаков, потому что знал, как легко человеку в его положении заставить их исчезнуть бесследно.
Он будет удерживать ее здесь против ее воли неопределенное время. Возможно, недолго. Возможно, долгое время. Она знала женщин, которые долгие годы находились в плену у таких мужчин, как этот. Он будет жестоким. Он будет пытать ее. Подвергнет сексуальному насилию. Будет