Восточник тем временем уже встал на четвереньки возле койки, вытащил из-под неё пистолет, взвёл курок…
«Но ведь Боги…» — успело мелькнуть в голове Лейгура.
Выстрел.
Пуля просвистела возле его уха. И как только предсмертная тьма рассосалась, он увидел в нескольких шагах от себя два борющихся тела — восточника и ярла Эрика. Оба пытались дотянуться до пистолета, лежавшего в метре от них.
Лейгур захотел встать, но боль в ноге мигом вернула его на пол. Тогда он принялся подбираться к дерущимся ползком, ни на секунду не упуская из виду оружие. И вдруг чьи-то ладонь сомкнулась на рукоятке.
Очередной выстрел. На этот раз вплотную, рядом с сердцем.
Ярик сбросил обмякшее тело, вытер тылом ладони ослепившую его кровь.
Лейгур, не издав ни звука, подскочил к противнику и накинулся на него всем телом. Пистолет вновь оказался на полу, и пока Ярик попытался до него дотянутся, длинные и толстые пальцы вонзились в его глазные яблоки.
Раздался душераздирающий вопль. Рука, прежде пытающаяся нащупать пистолет, теперь беспомощно пыталась схватиться за лицо убийцы. У Ярика получилось угодить исландцу в подбородок, но тот и бровью не повёл, продолжая погружать пальцы всё глубже и глубже, пока вскоре тело под ним не перестало извиваться, а на обагрённом кровью лице не замерла посмертная маска ужаса с открытым ртом.
В ушах звенело, и мир на короткий срок стал крошечным и состоял лишь из Лейгура Эйгирсона и убитого им восточника. Так длилось, кажется, вечность, пока в этот мир не ворвался ещё один звук — быстрого дыхания.
Эрик лежал на спине и жадно хватал ртом воздух. Исландец медленно сполз с тела, добрался до северянина и увидел вокруг него растущую лужу крови, бурным потоком покидающее пока ещё живое тело.
Глаза ярла посмотрели на Лейгура — глаза, теперь уже видевшие образы Богов. От полноценной встречи с ними их разделяли считаные секунды.
— Я позабочусь о них, — сказал Лейгур, крепко сжимая пальцы ярла. — Твои люди обретут новый дом.
Эрик приоткрыл рот, и из него тут же хлынула горячая, темная кровь, помешавшая ему заговорить.
— Клянусь тебе, — добавил Лейгур, сжав его руку в своей.
Прежде чем умереть, губы Эрика, кажется, тронула спокойная, почти умиротворённая улыбка.
Глава 5
Мертвецы идут
Темная пелена перед глазами медленно сползала, обнажая белесый потолок с облупленной краской. И первой мыслью, что пришла ему в голову, была: если это рай — ему срочно нужен косметический ремонт. Однако с чего бы ему, Дэну Шутеру, совершившему при жизни немало грехов, Господь обеспечил номерок в уютном раю?
Вот уж нет. Это место — ад. И пахло здесь адски: сыро, затхло, смертью.
Потом в груди зашевелилась боль, как огромный жук, прорывающий в земле путь когтистыми лапками в желании поскорее оказаться снаружи. Дэн собрался закричать, позвать на помощь, но металлическое эхо голосов, отразившееся от стен, заставило сдержаться.
Он прислушался, и вновь ни черта не разобрал. Говорили по-русски:
— Ты тупой⁈ Гюго ясно дал понять, надо от него избавиться так, чтоб это выглядело как несчастный случай.
— Ну а я тебе о чём? Сбросим его отсюда, и дело в шляпе. Тут метров десять высоты. Вполне себе хватит, чтобы расшибиться насмерть.
— Нет, ты и впрямь тупой, или прикидываешься, Сань?
В памяти пронеслись картинки, словно кадры из старого фотоальбома: вот он идёт за тем самым доктором, видит тело худощавого незнакомца на разделочном столе, тех двух дружков Матвея, а затем… Вспомнил! Он отнял у этого чертового расчленителя трупов пистолет и попытался предупредить Матвея, но сам схлопотал пулю. Потом тьма, долгая, тягучая, словно трясина, а вслед за ней и нынешние обстоятельства.
И всё же он каким-то чудом был живой, пока что. И этим надо было непременно воспользоваться.
Только бы вот понять где он…
— У него в животе дыра от пули, кретин! — тем временем прикрикнул чей-то голос. — Сбрось ты его хоть со стометровой высоты, она-то никуда не денется!
— А-а-а… — протянул второй.
Дэн попытался пошевелиться, но удар огненной боли быстро заставил его вернутся на место, как бы говоря «лежи и не дергайся, дружок». Но голову удалось приподнять, и в десятке шагов от себя он увидел парочку восточников, которых помнил еще во время слезного выступления этого Гюго. При мысли об этом сукином сыне в жилах кровь застыла от злобы.
— Кажись, придумал! — сказал вдруг один вроде бы воодушевленным тоном. — Сбросим его в нижний отстойник насоса, прямиком в крыльчатку. Она его к херам в фарш перемолит.
Про себя Дэн порешил так: эти двое спасать его точно не собираются, иначе не лежал бы здесь, на холодном полу, истекая кровью — он чувствовал её горячее тепло, ползущее по его бокам и вниз, к ляжке.
Нужно было срочно что-то придумать.
Силой он повернул голову и приметил ящик с инструментами. Потянулся к нему и вытащил первое, за что уцепились пальцы — крестовая отвёртка, большая, сто миллиметров. Спрятал находку в рукаве.
— Так насос же накрылся, воды часа два уже как нет.
— Да, но крыльчатку можно запустить отдельно, и я даже знаю как. Кстати, это заодно объяснит, чего насос не работал, когда мы вытащим позже оттуда труп.
— Точняк! Ну ты чёртов гений.
— А ты сомневался⁈ Так, давай тащи ублюдка к краю, а я пойду займусь пультом управления.
Один из них скрылся за углом, а второй зашагал прямиком в сторону Дэна.
Шериф закрыл глаза и почувствовал под мышками грубую хватку, его стали поднимать. Боль в животе дала о себе знать с троекратной силой, и тогда Дэн понял: либо он сейчас закричит и схлопочет пулю (на этот раз смертельную), либо станет бороться.
И Дэн Шутер выбрал второе.
Стиснув зубы и сдерживая боль ровно необузданного жеребца, он тряхнул рукой, сжал отвертку и, собрав все крупицы оставшихся у него сил, вслепую ударил сталью в сторону восточника.
Раздался крик.
— Сука!
Дэн упал на живот и в попытке перевернуться, ощутил себя морским котиком, пытающимся улечься на другой бок (правда, в отличие от него, проделывая это, они не испытывают на себе ежесекундных уколов боли). Когда удалось лечь на спину, он увидел, как его неприятель, стоя на коленях, обхватил