— Действуй, как считаешь нужным, — сказал Пётр, поворачиваясь в сторону выхода. — Но, если через неделю я не получу что-то более существенное, чем очередные слова, мы продолжим этот разговор.
— И нам обоим данное продолжение не понравится? — предположил Аркадий, сложив на груди руки.
— Да, — подтвердил Пётр. — Уверен, что именно так всё и будет.
В воздухе между ними повисло такое напряжение, какое могло быть только между людьми, которые уже очень давно друг с другом знакомы. Сверхлюдьми в данном случае, ибо Аркадий, как и Пётр, относился к числу homo superior, и своими габаритами ему несильно уступал.
Впрочем, хорошо понимая, что на его отношение влияла и недавняя «разрядка», Пётр не стал на данной теме зацикливаться и повёл разговор в другое русло. Всё-таки у фигур их с Аркадием уровня вопросов для обсуждения всегда более чем доставало. И Пётр просто переключился на один из них.
По дороге в его кабинет Аркадий рассказал ему о паре происшествий на западной границе. Дело было связано с перекрытием каналов поставки контрабандного оружия из Священной Латверийской империи. Последний такой ввоз попытались осуществить на автомобиле с дипломатическими номерами, что потенциально могло вылиться в серьёзный скандал.
Пётр внимательно Аркадия выслушал и предложил пока спустить всё на тормозах. Не в том плане, чтобы не наказывать непосредственных преступников, а в том, чтобы не раздувать историю до чего-то большего. По крайней мере какое-то время. Сейчас было лучше тихо проработать данный вопрос с коллегами из Латверии и выяснить, кто именно за поставки оружия с той стороны отвечал. Если к действующей власти в империи данные личности прямого отношения не имели, то следовало доверить их участь латверийским правоохранительным органам. В противном же случае Пётр готов был лично переговорить о данной проблеме с императором Виктором Фон Думом. Тем более что причины для звонка или даже очной встречи с обеих сторон копились уже давно.
После за рабочим столом Аркадий поведал Петру и о других проблемах внутреннего и внешнего характера, так или иначе связанных с безопасностью Евразийской Федерации. В общем и целом, за исключением действий Братства, ситуация в стране оставалась стабильной. Но это было очень и очень большое исключение.
По итогу они вдвоём проговорили более часа, после чего Аркадий Петра покинул, вернувшись к исполнению своих прямых обязанностей. И ровно тем же самым занялся и Пётр. Но в какой-то момент он вновь прервался, отодвинулся от экрана монитора и, встав из-за стола, подошёл к висящему на стене большому портрету.
Там были изображены четверо.
Сам Пётр, его брат Михаил, совсем ещё маленькая Ульяна, а также их почивший отец. Григорий Ефимович Распутин. Один из множества героев Ультиматума. Один из тех, кто отдал ради победы в нём свою жизнь.
Пётр задумался. Не только об отце, своей семье или даже стране. Он задумался обо всём мире. О том, во что Земля сейчас превратилась и к чему она шла. Ещё не так давно карту мира расчерчивали границы сотен государств и окологосударственных формирований. А что сейчас? А сейчас их осталось всего шесть. Семь, если считать Атлантиду, но она была совсем уж особым случаем, ибо её правитель заявлял свою власть сразу над всеми морями и океанам. И это, разумеется, мало кого устраивало, отчего дебаты и локальные конфликты не прекращались.
Мир изменился. А вместе с ним изменилось и всё человечество.
Пётр не строил никаких иллюзий. Эта новая Земля отнюдь не была идеальной. Уж он-то знал это лучше всех прочих. Кровь Распутиных продолжала литься до сих пор. Но всё же, если сравнивать с тем, что было раньше…
В перспективе следующих ста лет Пётр вполне допускал объединение всех стран и континентов под одним флагом. Одна свехнация под управлением нового поколения сверхлюдей.
Пётр действительно считал подобное возможным. Ведь границы этого самого возможного расширялись каждый день. К примеру, сотню лет назад никто и помыслить не мог, что смертные действительно превзойдут всех известных и неизвестных богов, стоит им только объединить свои силы.
Но у всякой нации должен быть свой лидер. И кто же тогда мог стать эдаким сверхлидером?
Раздумывая над потенциальными кандидатами, Пётр неизменно возвращался к одному и тому же варианту. Личности, которая ему совершенно не нравилась. И Пётр чётко для себя понимал, что, если когда-нибудь этот человек предложить ему уступить власть над страной, мирно он этого ни за что не сделает. Пётр будет драться за свою родину до самого конца. Чего бы это ни стоило.
Глава 8
— Заходи, — пригласил Тимофей, открывая входную дверь.
Константин дважды топнул, стряхивая налипший снег, и с благодарностью прошёл внутрь.
В прихожей было темно. Не так, чтобы прямо совсем ничего не разглядеть, однако без открытой двери Константин бы наверняка обо что-нибудь ударился или споткнулся. Льющийся из неё дневной свет служил единственным источником освещения.
— Выключатель на стене справа, — сообщила Женя, отстёгивая свои лыжи.
Константин забегал глазами в указанном направлении и вскоре действительно отыскал нужную кнопку. Под потолком загорелась одинокая лампа, а прихожая окрасилась в мягкий оранжевый оттенок.
— Проходи дальше, не стесняйся, — добавил Тимофей. — На диване есть плед.
Константин вновь его поблагодарил и, осторожно шагая вперёд, вышел в гостиную. И она представляла из себя именно то, что и можно было ожидать от гостиной в частном сельском домике. Ковры на полу и стенах, диван, тумба с пузатым телевизором и два серванта. В углу близ одного из окон также виднелся закрытый на ключ шкаф. Здесь выключатель Константин нашёл уже без подсказок и, щёлкнув им, направился к дивану.
Плед оказался добротным. Большой, шерстяной и с узором в виде мозаики. Константин всё так же не чувствовал и намёка на замерзание, однако решил, что это было следствием какой-то неочевидной травмы. В тюрьме ему как-то доводилось читать медицинский справочник, в котором нечувствительность к холоду приписывалась расстройствам вегетативной нервной системы. А головой Константин в последнее время ударялся довольно часто. И сильно. По крайней мере должен был, если хотя бы часть из того, что он помнил, с ним и в самом деле происходило.
Тимофей и Женя показались в гостиной менее чем через минуту.
— Завари чай покрепче, — сказал внучке Тимофей, и та скрылась за занавеской в соседнем помещении. — Как себя чувствуешь? — спросил он следом у Константина.
— Да, вроде, нормально, — признался последний. — Голова всё ещё болит, но уже не так сильно. Во всяком случае мне точно стало лучше.