Константин снова усмехнулся.
Побудешь тут настороже, как же. Весь его день от и до регламентирован. И куда идти и что делать, определялось отнюдь не им. У Константина было свободное время непосредственно в камере, но на этом всё. Пространства для манёвра оставалось очень немного.
— А вы что будете делать? — спросил он. — Ждать и смотреть, чем всё кончится, так что ли?
— Конечно, нет. Не мели чушь, — ответил Дима. — Мы делаем всё, что можем. Но возможности наши ограничены.
— Мне не это обещали, — напомнил Константин.
Соглашаясь на убийство, он отдельным пунктом выделял обеспечение своей дальнейшей безопасности. Да, с учётом всех вводных, вероятность его ареста становилась почти стопроцентной, и Константин был на это согласен, но вот выживание ему гарантировали. Алексей Юрьевич лично ему в этом клялся. А теперь вдруг бац, и возможности ограничены?
— Ты мне обязан, Дима, — очень тихо добавил Константин. — Вы все мне обязаны.
— И я костьми лягу, чтобы тебе помочь, ты же это знаешь, — заверил Дима. — И обманывать тебя я тоже не стану. Дела складываются х*ёво, это факт. Или что, было бы лучше, если бы я промолчал или нассал тебе в уши, что всё зае*ись?
— Хорош переводить стрелки, — потребовал Константин. — Ты меня прекрасно понял.
— Как, надеюсь, и ты меня, — бросил в ответ Дима.
Они оба замолчали. Сидя друг напротив друга и смотря друг дружке в глаза. Словно дети, что в гляделки играли.
И Константин сдался первым.
Он опустил глаза книзу и тихо вздохнул. Вспыхнувшее раздражение стало понемногу сходить на нет, и он задумался о своих дальнейших перспективах. Ныть и жаловаться не имело никакого смысла. Да и не в его это духе. Была проблема, а, значит, её нужно было как-то решать. Только и всего.
— Ну хоть что-то вы можете сделать? — вновь обратился он к Диме.
— Скоро, — ответил тот. — Очень скоро. Но тебе придётся продержаться. Не могу сказать сколько. Всё сложно. Сам знаешь, как оно бывает.
— А когда было легко? — в шутку вопросил Константин.
— В детском садике, — поделился своими мнением Дима. — Там был полдник и послеобеденный сон.
Константин посмеялся. Но не так как раньше. Без особой радости, зато с изрядной долей обречённости.
— Если всё кончится плохо, извинись за меня перед ней, — попросил он.
— Слушай, Кость, вот давай без этого… — начал упрекать его Дима.
— Пообещай, — перебил Константин. — Ты сходишь к ней и извинишься. За всё, — выделил интонацией он. — И в особенности за то, что не пришёл я.
Дима замолчал и поджал губы. Было очевидно, насколько сильно ему не нравилось, куда зашёл их разговор. Константину это тоже не нравилось. Но попросить о подобном кого-то ещё он попросту не мог. Из всех его оставшихся друзей и знакомых лишь присутствие Димы она ещё готова была терпеть. Всех остальных же, не стесняясь, гнала ссаными тряпками.
— Ладно, сделаю, — со вздохом согласился Дима.
— Пообещай, — настоял Константин.
— Да обещаю-обещаю, — раздражённо добавил Дима. — Теперь доволен? — спросил он.
— Да, — ответил Константин, широко улыбаясь. — Теперь я доволен.
Насколько это вообще было возможно в его нынешней ситуации.
После они с Димой ещё пообсуждали его вероятную скорую смерть, под конец чего прозвучал совсем уж неожиданный вопрос.
— Кстати, что с твоими патлами? — спросил с сомнением Дима. — Вас же тут чуть ли не налысо должны брить, чтоб ровненькие ходили.
— А, это, — проговорил Константин, коснувшись пальцами свисающей тёмной пряди. — Пропустил пару обязательных стрижек. Сперва траванулся так, что десять дней с кровати встать не мог, а в следующий раз не сошёлся взглядами с парикмахером. Сломал ему нос и отправился в одиночку думать над своим поведением.
— Ну ты… — посмеиваясь выдал Дима, однако продолжать эту фразу не стал.
— Ничего, если доживу, то на следующей неделе тоже ряды ёжиков пополню, — заверил Константин.
— Попрошу передать тебе яблоки, — пошутил Дима.
А вот Константину идея понравилась. Он яблоки очень любил.
Впрочем, время у них всё равно заканчивалось.
Виталик постучал дубинкой по двери и сказал Константину, чтобы он закруглялся.
— Ладно, бывай, — попрощался Константин, вставая со стула. — Даст Бог, ещё увидимся. Нашим передавай привет. Кроме Жеки. Он г*ндон.
— Увидимся, — уверенно ответил Дима. — Даже не сомневайся. Только береги себя.
— Уж постараюсь.
Константин повесил трубку на место, после чего вновь дал заковать себя в наручники. Обратный путь в камеру занял чуть больше времени из-за заклинившей на втором этаже двери, но в целом всё прошло ровно так же, как и прежде. Виталик с Вадимом вели, а Гриша просто сопровождал. Перед заходом состоялся ещё один обыск.
Избавившись от оков и обменявшись с сокамерниками парой реплик, Константин рухнул на своё место и снова взял в руки отложенную книгу. Никаких перемен внешне он не демонстрировал, хотя мысли, разумеется, у него теперь были совершенно отличные.
Теперь-то Константин точно знал, что его могли попытаться убить в любой момент. И сделать это, опять же, мог кто угодно.
— На земле, в небесах и на море[3], — негромко запел он себе под нос, — наш напев и могуч, и суров: если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов. Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов.
Вот и всё, что ему оставалось.
Готовиться.
________________________________________________
1) КняZz, «Стальные кандалы»;
2) Федеральная служба исполнения наказаний;
3) Композиторы — Дмитрий и Даниил Покрасс, поэт — Василий Иванович Лебедев-Кумач, «Если завтра война».
Глава 2
Жизнь в тюрьме особым разнообразием не отличалась. И, как и на воле, день начинался с подъёма.
Громкий звуковой сигнал пронёсся по всем камерам.
Уже не спавший Константин разлепил глаза и одновременно с сокамерниками медленно поднялся со своей койки. Голова чуть побаливала, мышцы сковывала вялость, а в ушах ещё несколько секунд держалось эхо «будильника». Самое обычное утро.
Константин вместе со всеми умылся и воспользовался туалетом, роль которого исполняло обычное жестяное ведро. После под внимательным взором охраны состоялся вынос этого самого ведра для опорожнения, а также уборка камеры, включавшая в себя мытьё пола и заправку всех коек. Сильно чище от этого, разумеется, не стало и стать не могло. Константину и остальным даже моющих средств никто не выдал. Только обычная вода да несколько тряпок. Но для галочки процедура уборки была выполнена, и охрана могла об этом гордо отчитаться своему начальству. А довольное начальство — это безусловное благо для всех, чья жизнь от оного зависела.
Чуть позже настало время прогулки. Заключённых вывели в небольшой загончик и почти