Пять лет. Он здесь целых пять лет.
— Как ты попал сюда, в тюрьму? — спрашиваю я.
— Да просто, — говорит Торин легко, словно рассказывает забавный анекдот за кружкой пива. — Был наёмником, понимаешь. Охранял караваны по диким дорогам, где бандиты и твари всякие. Неделю назад зашел в таверну после работы, выпил лишнего. Подрался с местными парнями, они первые начали приставать, но это никого не волнует, конечно. Сломал одному нос, второму ребро треснуло, третьего вообще в стену запустил. — усмехается без тени раскаяния. — Вот меня и закрыли. Говорят, через пару дней выпустят, если штраф заплачу.
Говорит так легко, как будто рассказывает про поход в магазин за хлебом, а не про драку и арест.
— А ты откуда будешь? — спрашивает он, наклоняя голову, изучая меня внимательно. — По акценту — Москва, да?
— Да, точно, — киваю я. — Я историк, работал с древними текстами в университете.
— Историк! — Торин хлопает себя по бедру. — Попал в другой мир, прямиком к местным историкам. — качает головой с широкой ухмылкой. — Ирония судьбы, правда? Погоди-ка, — хмурится, сдвигая брови. — Ты же не знаешь их язык, судя по всему. Как вообще умудрился в тюрьму попасть?
— Пытался украсть еду, — признаюсь я, опуская взгляд стыдливо. — Поймали на месте. Вернее, почти на месте, не успел даже взять.
— Классика жанра! — Торин хлопает себя по колену, смеясь. — Я в первый день тоже чуть не попал в такую же переделку. Голодный был, как волк, готов жрать кору с деревьев. Но мне повезло, встретил старика, тоже из России. Ну, из СССР еще, если быть точным. Лет семьдесят ему было, попал сюда еще в молодости, в шестидесятых. Приютил меня, языку научил терпеливо, объяснил, как здесь всё работает.
— Значит, здесь много таких, как мы? — спрашиваю я с надеждой. — Путников?
— Не много, но встречаются, — Торин качает головой, прислоняясь спиной к решётке. — За пять лет я встретил человек десять-пятнадцать. Может, пятнадцать. Кто-то давно здесь обосновался, кто-то недавно попал. Один парень вообще с ума сошёл, он думал, что это бесконечный сон, из которого не может проснуться, бился головой о стены. Его в лечебницу отправили, и я не знаю, что с ним стало дальше. Вряд ли что-то хорошее.
Сажусь на пол напротив его камеры, прислоняясь спиной к холодной стене. Между нами решётки двух камер, но голоса слышно хорошо, чётко, и это почти как нормальный разговор между людьми.
— А вернуться? — спрашиваю я, и в голосе звучит отчаяние, которое не могу скрыть, не хочу скрывать. — Есть хоть какой-то способ вернуться домой?
Торин молчит несколько долгих, тяжёлых секунд, и в этом молчании я уже слышу ответ, который не хочу слышать.
— Никак, брат, — отвечает он наконец, тихо, и голос звучит почти сочувственно. — Старик искал всю свою жизнь, все эти десятилетия. Не нашёл ни единого способа, ни намека. Остальные путники, с кем я общался, тоже не знают. Разломы случайны, их нельзя предсказать никак. Вызвать тоже нельзя, по крайней мере, никто не знает как, нет таких знаний. — смотрит на меня серьёзно, без улыбки. — Ты теперь местный, Александр. Чем раньше примешь этот факт, тем легче тебе будет жить дальше.
Никак вернуться. Застрял здесь навсегда, до конца жизни.
— Слушай, не парься так сильно, — Торин стучит по решётке, привлекая моё внимание. — Здесь тоже можно жить, и даже неплохо, если разобраться. Нормально даже, честно говорю. У меня есть постоянная работа, стабильный заработок, собственное жильё маленькое. Девушки местные симпатичные, если что интересует. Еда вкусная, разнообразная, пиво крепкое. Привыкаешь быстрее, чем думаешь поначалу.
— Расскажи мне об этом мире, — прошу я, хватаясь за эту возможность узнать хоть что-то полезное. — Как он устроен? Эта магия, которую я видел…
— Ладно, слушай, — начинает Торин, устраиваясь поудобнее, скрестив ноги. — Мир называется Аэтериум, так его тут все зовут. Один большой континент, огромный, разделённый на множество королевств, которые то воюют между собой, то дружат, то заключают союзы. Мы сейчас в Кристальном городе, как его называют. Столица центрального королевства, самого богатого. Правит здесь Магический Совет.
— То есть маги напрямую у власти? — уточняю я.
— Ага, именно так, — кивает Торин. — Группа самых сильных магов, человек десять в Совете, может чуть больше. Главный среди них Верховный Магистр, как его величают. Старый дед, лет сто ему, а может и все двести, кто знает. Говорят, магия продлевает жизнь, если правильно её использовать, не разбазаривать попусту.
— А король был когда-то? — спрашиваю я, вспоминая историю.
— Был, лет двадцать назад, — Торин кивает. — Потом Совет взял власть в свои руки. Переворот, короче говоря. Мирный формально, но переворот. Король отрёкся сам под давлением, его семью отправили в изгнание на границу, и всё, власть перешла к магам.
Киваю, стараясь запомнить каждое слово, каждую деталь.
— Магия, — продолжаю я. — Кто может её использовать? Все?
— Нет, далеко не все, это точно, — Торин качает головой отрицательно. — Один из сотни, может быть, рождается с даром магии. Если есть дар — учишься в специальной Академии лет десять, не меньше. Потом работаешь на Совет на разных должностях, или в армию идешь боевым магом, или становишься частным магом, оказываешь услуги. Платят магам хорошо, очень хорошо, уважение в обществе огромное.
— А без дара что делать? — интересуюсь я.
— Обычный человек, всё просто, — пожимает плечами Торин. — Как я. Как ты, наверное, тоже без дара. Ремесленники, торговцы, солдаты обычные, крестьяне. Всё примерно как в нашем средневековье было, только с магией вместо технологий и науки. Но законы работают, армия есть, власть функционирует.
— Я на улице видел магов, — вспоминаю я, и образы всплывают в памяти. — Они использовали заклинания открыто, а потом… выглядели больными, измученными. Чёрные пятна на коже, руки дрожали. Это нормально для них?
Торин хмурится, и лицо его становится серьёзным, даже мрачным.
— Заметил, значит. Молодец, внимательный, — говорит он. — Да, это большая проблема здесь, самая большая. Магия не бесплатная — каждый раз платишь за использование. Своим телом, своей жизненной силой. Чем больше магии используешь, тем хуже последствия для организма.
— Но как они вообще работают постоянно? — не понимаю я. — Если каждое заклинание медленно убивает их?
— Не сразу убивает, — объясняет Торин терпеливо. — Медленно, постепенно, годами. Они говорят, что это плата за силу, цена могущества, такова судьба мага. Но старых магов видел? — качает головой. — Еле ходят на своих ногах, опираются на посохи. Кожа почернела полностью, как после тяжелых ожогов. Руки трясутся