За стеклом над их ложем небо Люксара зашевелилось.
Из ниоткуда тёмные облака собирались в спирали.
Шторм рождался.
Она почувствовала это внутри — глубже, чем мышцы, глубже, чем кости. Буря рождалась из него. Из них.
Кариан издал звук — низкий, рвущийся из груди, почти животный — и её пронзила дрожь.
Марак распадался. И она была причиной.
Когда они достигли вершины вместе, сама вселенная, казалось, замерла. Звёзды спрятались за облаками. Небо стало тёмно-фиолетовым. И в одно мгновение всё вокруг словно застыло, наблюдая.
Кариан не говорил. Он просто держал её.
Его сердце билось о её спину, тяжело, быстро, как у существа, забывшего, что такое контроль.
Одно большое щупальце обвилось вокруг её талии. Другое гладило её бедро медленными, успокаивающими дугами.
И слов не нужно было.
Потому что теперь она знала:
Он разбудил в ней что-то новое.
Но она сделала то же самое с ним.
И назад дороги уже не было — ни для него, ни для неё.
Глава 37
Она лежала на нём — тёплая, мягкая, будто созданная быть обратной половиной его тела. Буря ещё перекатывалась где-то вдалеке, глухим, недовольным эхом того шторма, что пронёсся минутами раньше — и над небом, и внутри его крови. Его руки и щупальца обвивали её со всех сторон — защищая, оберегая. Она была такой хрупкой. Такой человеческой. И всё же именно она сумела расплести его по швам.
Он был Мараком. Властелином Люксара. Повелителем небес и морей. Он должен был чувствовать силу.
Но, глядя на то, как её ресницы дрожат в последних отблесках наслаждения, он чувствовал нечто совсем другое. Опасно близкое к… уязвимости.
— Я не позволю тебе быть печальной, — сказал он тихо, глубоким грудным голосом. — Ни здесь. Ни рядом со мной.
Она приоткрыла глаза, ресницы чуть влажные, губы распахнуты в эмоции, которой он ещё не умел давать имя. Доверие, возможно. Или первые искры привязанности. Ему стало тяжело дышать.
— Я не хочу быть грустной, — прошептала она. — Но я скучаю по нему. По моему псу.
Он провёл рукой по её волосам, а одно из щупалец мягко обвилось вокруг её талии.
— Скажи мне, как его найти, — произнёс он. — Этого… Альфи.
Она замялась, прикусила губу, затем сказала:
— Он может быть в приюте. В домике для бездомных животных. Или кто-то мог взять его к себе. Можно проверить соцсети… он чипирован.
Кариан нахмурился.
— Эти слова мне мало что говорят. «Приют»? Какая-то тюрьма для существ? И что за… чип?
Она едва заметно улыбнулась — не от радости, а от того, как странно и трогательно он воспринимал её мир.
— Это маленький имплант под кожей, — объяснила она. — В нём хранится информация. Как паспорт. Если его сканировать — сразу видно, что он мой.
Он кивнул, представляя себе технологию. Похоже на метки, которыми Йерак отслеживали глубоководные сборщики.
Но мысль о том, что её существо — её стая, её «детёныш» — сейчас бродит в одиночестве, его раздражала.
— Разве нельзя просто взять другого такого же? — спросил он.
Её лицо изменилось мгновенно.
— Нет. Мне нужен мой пёс.
На этот раз он услышал всё — и резкость, и боль. Это было больше, чем животное. Это был последний кусочек её прошлого. Единственное, что похищение вырвало из её рук.
Он почти почувствовал укол стыда.
Тогда он сказал:
— Если хочешь, я могу привезти и других людей. Чтобы тебе было…
— Нет! — она отшатнулась. — Людей нельзя просто забирать. Это неправильно.
Она испугалась. По-настоящему.
И именно это решило всё.
— Тогда остаётся один путь, — произнёс он.
Она напряглась.
— Какой?
Он встретил её взгляд — прямой, чёрный, бездонный.
— Я отвезу тебя на твою планету. Ты пойдёшь рядом со мной. И мы заберём твоё существо. Вместе.
Она раскрыла рот, будто не поверила.
— Ты… правда сделаешь это?
— Я сделаю для тебя всё, — сказал он. — Ты моя. А значит, твоя боль — моя ответственность.
Она не ответила вслух.
Но взгляд — влажный, тихий, полный новой, опасной надежды — сказал ему всё.
Он отвезёт её домой.
Не чтобы оставить.
А чтобы вернуть ей то, что у неё украли.
Даже если придётся ступить на жалкий, примитивный мир, который не знает, кто он такой.
Ради неё — он сделает это.
Глава 38
Станция Саммита парила в верхней орбите Люксара — чёрное кольцо из сплава и мысленного камня, высеченное из древних астероидных оболочек. Это была нейтральная территория — священная, ничейная, связанная клятвами, которые давным-давно поклялись соблюдать давние враги.
Кариан прибыл безмолвно, его плащ тянулся за ним, словно тень глубин. Его корабль пристыковался без эскорта: без процессий, без объявлений. Ему не нужны были церемонии, чтобы заявить о своей силе.
Круг уже ждал.
Овальный зал с высокими стенами, облицованными живым обсидианом, который поглощал тепло и вибрации эмоций. Потолок раскрывался прямо в звёздное пространство, позволяя холодному взгляду небес наблюдать за тем, что должно произойти.
Трое других Мараков были уже на месте.
Ваккар, закутанный в алый с золотом, сидел лениво в высоком кресле; корона из изогнутых шипов сверкала в искусственном свете. На его лице играла ухмылка — резкая, как шрам.
Акеран, древнейший, был облачён в костяную броню, сросшуюся с его плотью — следы старых войн. Его глаза, узкие ледяные щели, были холодны и безжалостны.
Исэн, в темно-синем, элегантный и неподвижный, подпер подбородок длинным когтистым пальцем. В отличие от других, его лицо не выражало вражды — только интерес.
Сначала никто не заговорил.
Лишь спустя мгновение Ваккар нарушил тишину:
— Значит, это правда. Марак Малвара взял себе человека в наложницы. — Его голос змеино шипел от зависти. — Она мягкая? Хрупкая? Забавно, как слабейший вид смог укротить самого холодного из нас.
Кариан не сел.
— Я забрал её у дуккарских работорговцев, — сказал он. — Её схватили незаконно. Заковали в цепи и продали.
— И ты оставил её себе? — голос Акерана стал острее. — Ты утверждаешь, что это не похищение, а сам не вернул её народу.
— Она больше не их подданная, — спокойно ответил Кариан. — Она принадлежит мне.
Исэн чуть подался вперёд:
— И какая она, Кариан? Эта… Ле-о-ни. — Он мягко выговорил имя. — Они действительно чувствуют эмоции, как мы? Или это лишь подражание? Плоть, отвечающая на стимулы?
— Их эмоции реальны, — сказал Кариан. — Иногда более реальные, чем наши.
— Хм, — усмехнулся Ваккар. — Тогда, возможно, и мне стоит завести одну. Говорят, они красивы. Хрупки. И плачут во время спаривания.
Воздух в зале стал холоднее, хотя сквозняков здесь не было. Щупальца Кариана напряглись.
Акеран бросил взгляд на Иcэна:
— Странно, что ты спрашиваешь так мягко. Ты задумал последовать его примеру?
Исэн едва заметно улыбнулся:
— Мне любопытно. Если одна человеческая самка смогла поставить на колени великого Кариана, что смогут сделать две? Или три?
Кариан произнёс тихо — но так, что все замолкли:
— Она не укротила меня. Но она заслужила мою верность.
Ваккар откинулся назад:
— Верность. Так ты это называешь? Ты покидаешь Люксар. Спускаешься на примитивную планету. Всё ради домашнего зверька.
— Она хочет вернуть своего пса, — сказал Акеран. — Животное. Скота. Ты рискуешь разоблачением перед Консулятом ради пса.
Пальцы Кариана сжались.
— Её вырвали из мира, — ответил он. — Я возвращаю то, что было украдено. Вы говорите о риске. Я — о возмездии.
Ваккар наклонился вперёд:
— А если и мне захочется завести одну? Что тогда? Отправить корабли? Собрать сотню людей с Земли? Урожай, так сказать?
— Нет, — сказал Кариан. Голос его стал темнее. — Вы не возьмёте ни одного человека. Ни одного, если только они сами не выберут это. По доброй воле. С желанием.