Лечить монарха было непросто, так как Петр I, привыкший к деятельной и активной жизни, не мог смириться с тем, что болезнь вырывала его из ее привычного темпа. В конце 1724 г. царь совершил несколько поездок. Примечательно, что в эти же дни Петр I продолжал периодически употреблять рекомендованные Блюментростами минеральные воды, что может свидетельствовать о не совсем хорошем самочувствии. 16 декабря 1724 г. Ж. Кампредон отметил: «В настоящее время Царь пьет выписанные ему из Пирмонта воды…» [Дипломатическая переписка, с. 366].
Наступившие рождественские праздники сопровождались весельем и обильным употреблением алкоголя. Иностранные наблюдатели отмечали, что в эти дни Петр I «без перерыва разъезжает себе по наиболее именитым домам в сопровождении двухсот персон, с певчими, которые распевают на разные лады и угощаются на счет посещаемых лиц» [Дипломатическая переписка, с. 386]. Однако употребление алкоголя, видимо, привело к новому обострению болезни.
И. Лефорт 3 февраля отметил: «Говорят, что попойка, бывшая при выборе князя папы, много способствовала Его (Петра I. – А. М.) болезни» [Дипломатические документы, с. 397–398, 402; Брикнер, с. 123].
Более подробную информацию приводил в своем донесении Кампредон, который сообщал 23 января 1725 г.:
Вся прошлая неделя посвящена была избранию нового потешного папы, причем соблюдались почти все церемонии конклава, в котором Царь пробыл всю ночь с пятницы на субботу [Дипломатическая переписка, с. 406].
Ф. Вильбуа отметил, что на церемонии царь выпил несколько стаканов водки, несмотря на увещевания медиков, что и привело к обострению болезни [Вильбуа, с. 195–196]. Уже 17 января походный журнал зафиксировал, что Петр I «заболел и никуды ездить не изволил» [Походный журнал 1725 года, с. 1–2, 59]. Общее руководство лечением продолжал осуществлять И.Л. Блюментрост, при котором находились лекарь (по другим сведениям – гоф-хирург) Х. Паульсон и аптекарь Липгольд «для составления клистиров и для беспрестанных припарок» царю [Штелин, с. 73]. В те дни царя пытались лечить и другими лекарствами, в числе которых упоминаются «бальзамические травы». Кроме того, к низу живота больного был прикреплен пластырь [Дипломатическая переписка, с. 418, 415].
Обострение болезни в январе 1725 г. было настолько сильным, что И. Л. Блюментрост принял решение привлечь к лечению царя и других врачей. С момента ухудшения здоровья царя глава медицинского ведомства запрашивал письменного совета о методах лечения у европейских медицинских светил Г. Буергаве и Э. Шталя, отправив им описание болезни Петра I [Рихтер, с. 92]. 19 января было предписано срочно выслать из Москвы в Петербург «с величайшим поспешанием» доктора Г. Поликоло. 23 января туда же, но уже за другим медиком (Н. Бидлоо) был отправлен капрал Преображенского полка Никита Данилов. Наконец, 25 января в Ревель за доктором Бурхетом был отправлен лекарь Ордорф [РГАДА Ф. 396. Оп. 2. № 1104. Л. 23, 27]. Дабы не терять время, было решено собрать консилиум из медиков, находившихся на тот момент в Петербурге. Феофан Прокопович оставил свидетельство о том, что врачи, …сколько их на тот час обреталось в Санктпетербурге, кроме единого подагрою удержанного, на совет созванные, между собою разсуждали, есть ли какая в больном теле, також и в искустве их надежда здравия; и хотя отчаяния знаков никаких не показывали, однако не тайно было, что совета и надежды всякой лишены стали [Прокопович, с. 5].
Одним из тех, кто пытался помочь больному царю, был итальянский врач А. И. Азарити, который приехал в Россию в 1721 г., служил профессором анатомии в Медико-хирургическом училище и имел репутацию неплохого хирурга [Рихтер, с. 171–173; Чистович, с. LXVII–LXIX]. Ж. Кампредон 30 января (19-го по старому стилю) сообщал, что накануне …в ночь с ним (Петром I. – А. М.) опять сделался припадок задержания мочи, сопровождавшийся лихорадкой и сильными острыми болями.
Вчера утром боли несколько утихли, но Царь все-таки призвал к себе одного итальянского доктора, приятеля моего, с которым пожелал посоветоваться наедине, в присутствии только переводчика. Доктора этого призвали так поспешно с приказанием, немедля ни минуты, явиться к Царю, что я перепугался тем более, что до сих пор прочие врачи не допускали его до особы Монарха, о котором рассказывали, будто у него опухоль в нижней части живота и множество других болезненных явлений, казавшихся опасными. Однако вечером этот доктор итальянец приехал ко мне и успокоил меня. Он сказал, что, хотя ему и приказано держать все в тайне, но из дружбы ко мне и зная, какое участие я принимаю в здоровьи Царя, он не скроет от меня истину. Он исследовал Монарха, и, по его словам, наложенный ему на нижнюю часть живота пластырь служит лишь размягчающим средством для облегчения мочеиспускания. Задержание является следствием застарелой венерической болезни, от которой в мочевом канале образовалось несколько небольших язв. Все это нисколько не опасно, и как только острые боли пройдут – а это должно случиться в несколько дней – он, доктор, надеется совершенно вылечить Монарха, если только он разрешит ему призвать на помощь одного французского хирурга. Хирург этот служит у меня и в самом деле обладает секретом вылечивать без всякого риска, посредством одной испарины и скорбут, и самые застарелые венерические болезни. Он многих лечил здесь, и с замечательным успехом.
Через несколько дней Азарити вновь уверил французского дипломата, что «крепкий организм Царя вполне поборет болезнь, если только Монарх будет следовать его советам» [Дипломатическая переписка, с. 415, 418]. А. И. Азарити предложил выпустить накопившуюся мочу, а затем лечить «внутреннюю язвину, образовавшеюся у шейки мочевого канала». Поначалу И. Л. Блюментрост отверг эту версию, но затем из-за дальнейшего ухудшения состояния здоровья царя был вынужден признать верным