Гость подбирал слова, словно пробуя их на вкус, прежде чем произнести. Светлана с интересом слушала, но больше саму речь, почти не вникая в смысл. Семён же откинулся в кресле, закинув ногу на ногу.
– Наверное, не стоит рассказывать подробно. Армия есть армия. А на флоте – только море рядом. Вы вообще знаете, как это – служить?
– Я из семьи военных, – быстро вставила Света, – а Сёма служил на Байконуре.
– Было дело, – подтвердил Семён. – После развала Союза. А вы когда?
– Начало восьмидесятых.
Асахи произнес это, немного растягивая последнее слово по слогам, и добавил:
– Тогда не мог представить, что Союз развалится.
– Значит, раньше меня лет на пятнадцать, – прикинул Семён.
– А вы хорошо сохранились, – вмешалась Светлана, чуть наклонясь вперед. – Думала, вы младше.
Японец коротко кивнул, поставил бутылку на стол рядом с креслом и потер ладонями колени, будто собираясь с силами.
– Тогда сразу к делу. К моему крайнему, как говорили на флоте, походу. Хотя он и стал последним. Но с него всё и началось…
Вышли в море. Боевую задачу рядовому составу подробно не объясняли. Не знаю, как сейчас, но тогда это не было принято. Сказали: идти на юг, обогнуть Японские острова и в нейтральных водах выйти к Филиппинам.
Мы зашли уже далеко, и тут поднялся сильный шторм. Высокие волны, шквальный ветер, проливной дождь – всё как положено.
На несколько секунд он вдруг замер, словно слушал что-то внутри себя. Потом слегка прищурился, будто ощутил на лице морской ветер. В памяти начали постепенно оживать какие-то обрывки. Корабль взлетает на волну… Резкий крен. Нос судна медленно переваливается через гребень – под ногами невесомость. Несколько секунд – и резкое падение. Впадина между валами темная, глубокая, как провал. Внутри всё сжимается. Глухой тяжелый удар, брызги – палуба подскакивает, скрежет металла. И тут уже следующая волна бьет сверху – грохот, будто вода хочет переломить сталь. Судно воет и устало взлетает на новую волну…
– Корабль военный, советский. Значит, крепкий… – как мантру, монотонно проговорил Асахи и, очнувшись, продолжил быстрее: – Я не боялся. Нет. Думал, уже морской волк. Оказалось, зря. Море опасно… всегда. Даже в ясную погоду. А тут ночь, ненастье…
Слушая своего нового знакомого, супруги отчетливо замечали акцент. Тот говорил неспеша, словно вытаскивая забытые слова из глубин памяти. Иногда растягивал звуки, придавая русским фразам характерную интонацию иностранца.
– Ночью, на дежурстве, нас с напарником вызвал командир. Одну шлюпку сорвало с креплений. Осталась болтаться на страховочном тросе. Это опасно – может повредить корпус. Тогда проблемы будут посерьезнее. Надо ее закрепить. В крайнем случае – сбросить в море. Получили приказ: решить проблему на месте. Мы взяли сумки с инструментами и вышли на палубу…
Он чуть откинулся назад. Взгляд его скользнул мимо комнаты куда-то в сырую темноту той ночи: удары волн, под ногами скользко, ветер бьет в лицо. Палуба скачет, но идти нужно. Они с напарником медленно продвигаются, держась за поручни. Наконец, шлюпка. Она яростно болтается на тросах, будто рвется на свободу…
– Добрались без происшествий. Показалось даже, что шторм немного затих. Теперь главное – сделать всё быстро. Мы и приступили. Один остался на палубе вязать концы. Второй должен был залезть внутрь. – Он слегка пригладил волосы, как будто решался на что-то. – Полез я. Мне было страшно, но… не возникло мысли даже отправить вместо себя кого-то другого.
Светлана слегка нахмурилась. Семён же посмотрел на Асахи с пониманием. Лицо гостя разглядеть во мраке комнаты было трудно, к тому же тот опустил глаза, вспоминая, в каком порядке всё делал тогда.
– Шлюпка тряслась. Приходилось ждать момента, чтобы продвинуться. А внутри к тому же мешало весло. Тяжелое, длинное – оно слетело с крюков. Болталось, прыгало и било по ногам. Я решил вернуть его обратно…
– А выкинуть? – скептически спросил Семён. – Проще ведь…
– Борта высокие. Пришлось бы встать в полный рост, чтобы перекинуть весло за борт. Нет, слишком рискованно. Я решил – проще повесить обратно на крюки. – Асахи замолчал. Стало слышно, как капает вода в ванной, медленно, с паузами, будто тиканье часов. Он заговорил снова, но уже быстрее: – Я поднял весло, длинное, скользкое. Шлюпка била о борта корабля, и вместе с ним меня мотало как тряпичную куклу. Ноги дрожали от напряжения. И тут… удар. Мощная волна. Откуда она взялась?! Меня подбросило и перевернуло в воздухе. Под ногами пустота… – Он помедлил. – Я не успел даже испугаться. Полетел вниз. За борт. Помню, меня долго кружило в воде, как в невесомости. Или, скорее, затягивало куда-то, как в воронку. Слышал лишь шипение воды. Одежда сразу прилипла к телу – сжала как в чехле. Сумка на груди камнем тянула вниз. А где вообще верх?! Я не понимал. Чувствовал только, как бок горит от удара. То ли о воду, то ли о борт шлюпки. Для крика воздуха нет – вокруг глухая плотная вода…
Светлана приподнялась на спинке кровати и подтянула одеяло. В комнате было тихо. В полутьме лицо гостя будто побледнело – или это был лишь обман тусклого света.
– Я был без сознания, наверное. Или в шоке. Поэтому не понимал, что происходит. Но тут услышал этот звук. Сначала низкий гул. Потом – четкий, ритмичный. Винт корабля! Он быстро приближался. Я уже различал, как лопасти режут воду близко от меня. Такие глухие, жуткие удары.
Асахи провел ладонью по плечу, будто почувствовал холод или защищался от чего-то в темноте. Семён заметил это движение. События той ночи оживали в его воображении. Он представил себя в такой ситуации. Эту панику. Попытки спастись. Резкий рывок рукой. Еще раз. Ноги не помогают – мешает обувь. Сумка на груди. Ему надо быстро отплыть! Хоть немного. Хоть куда-то… Но тянет вниз. А в легких уже нет воздуха, они пусты… Семён тяжело выдохнул.
Асахи же продолжил:
– И тут – толчок. Рывок вперед – прямо на винт. В эту мясорубку… Но меня резко тянет куда-то выше. На поверхность. Винт прошел надо мной. Слышу всплеск воды. Наконец-то воздух! Делаю судорожный вдох. А наверху не лучше. Шторм в воде страшнее, чем казался с палубы: гром, волны, ветер режет лицо. Я пытаюсь вдохнуть, но воздух не входит в грудь. Боль в боку жуткая, как ребра сломаны…
– И что вы… – начал Семён, но осекся.
– Греб одной рукой. Ноги помогали – насколько могли. Всё