Перед лицом закона
ИМЕНЕМ СОЮЗА СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК
Повесть
1
ВМЕСТО ПРОЛОГА
Пожалуй, есть смысл прежде всего представить человека, с которым нам придется нередко встречаться на страницах настоящего повествования.
Александр Иванович Курский родом из небольшой деревушки средней полосы России. Окончил университет. До Великой Отечественной войны работал в Ленинграде народным судьей. На фронт ушел добровольцем в первые дни грозной опасности для Родины. Служил в дивизионном трибунале около пяти месяцев, был ранен не так чтобы сильно, но и не легко. Из госпиталя вышел с ограничением второй степени и был зачислен в тыловой трибунал. Закончил военную службу председателем трибунала Энского округа в звании полковника юстиции. Для юриста в тридцать лет, впервые надевшего шинель 25 июня 1941 года, это — немаловажное достижение, которое, по единодушному мнению сослуживцев и начальства, было вполне оправдано всей его предшествующей судебной деятельностью…
Александр Иванович принял очередное дело, назвав его прощальным: оформлялась демобилизация с последующим отъездом в любимый Ленинград, где он начинал и вырос как юрист, как народный судья. В органах юстиции СССР попросили Курского возглавить этот процесс с весьма сложной событийной канвой.
Курский предварительно в самых общих чертах познакомился с делом, и оно показалось ему действительно заслуживающим особого внимания. Пожалуй, его можно было назвать исключительным. Теперь будущий председательствующий и два народных заседателя приступили к тщательному изучению материалов.
Курский дает напутствия заседателям. Суду придется основательно потрудиться. Двадцать семь томов, событийные обстоятельства весьма запутанные, разумеется нарочито, особенно последнего периода, когда фашисты и пособники врага заметали следы своих кровавых злодеяний. Суд будет выслушивать подсудимых, свидетелей, прокурора, адвокатов, — слушать и оценивать, отделять правду от лжи, заблуждений. Нелегкое это дело: только за судом остается решающее слово. Курский подчеркивает: не за ним, председательствующим (он руководит процессом), а за судом в целом. Заседатели — те же судьи и действуют с председательствующим в ответственные моменты на равных, все вопросы о доказательствах, о виновности и невиновности решаются голосованием. И чтобы убежденно, по совести и справедливости определить судьбу того или иного подсудимого, надо по возможности исключить эмоции и отлично знать материалы дела. Следует учесть, что подсудимые будут всячески изворачиваться, такова уж их логика в любом уголовном процессе, тем более в данном.
Коротко о «сюжете» самого дела.
Грозовые черные тучи надвигались на нашу родину. Нависли они и над селом-громадиной Богатый Лог с колхозом «Путь Ленина». Партийные органы спешно готовили подпольщиков и закладывали основы партизанского движения. В Богатый Лог был намечен учитель немецкого языка средней школы из отдаленного села. Роль будущего подпольщика сперва была не совсем ясна, она определилась позже: ему поручили создать патриотическую группу из надежных местных жителей, желательно беспартийных патриотов, и вести идейную борьбу против захватчиков. Как — подскажет обстановка; главное — держать связь с партизанами и всемерно помогать им. Прямые боевые схватки с врагом исключить.
Впоследствии руководитель патриотической группы (его фамилия Петров, возможно псевдоним) получил указания вступить в «сотрудничество» с фашистской полевой жандармерией, которая была призвана в Богатый Лог для особых целей — создать лагерь, где путем всяких ухищрений будут выуживать «крамольные» сведения у военнопленных. Петров успешно выполнил это задание подпольного штаба, местные патриоты боролись с врагом своеобразным оружием — листовками. К сожалению, таких листовок почти не сохранилось: недочет предварительного следствия.
Но главная трудность в изворотливости преступников. Взять хотя бы наиболее заметную фигуру — генерала фон Дейча, начальника гарнизона. Этот изверг весь в крови советских людей, а послушать его, ангел да и только. Вот образец его собственноручных показаний:
«Я с самого начала своей неприятной деятельности понял, что среди местного населения и пленных, среди перебежчиков на нашу сторону мне трудно найти надежных людей. Вынужден был довольствоваться, можно сказать, людьми второго-третьего сорта и даже совсем плохими. И вот встречается на вид приличный человек, я почувствовал к нему даже симпатию. К моему прибытию начальник полиции Барский назначил его старостой. Беседую с ним с пристрастием. Оказывается, он исповедует баптизм. Прошу объяснить мне, что это такое. Ничего нового, особенного — в основе евангелие, учение Христа, только безобрядовое. Но что меня поразило — это фанатичность старосты: «Все буду делать, охотно выполнять любые ваши приказы и указания, но только бескровно». Я подумал: «Отличная философия: здесь, в России, все дышит кровью, на каждом шагу опасность, и вдруг такая находка!..» Я решил даже как-то оберегать эту ценную позицию своего старосты…»
Следовательно, генерал как бы противник крови, хотя, прижатый к стене, не отрицает, что санкционировал кровавые акции. Однако в таких случаях загораживается приказами свыше, которые не позволяли ему поступать иначе, чем он поступал. Поэтому-то он не признает себя виновным в главных кровавых злодеяниях.
Весьма своеобразна фигура Ганса Рихтера, подчиненного генерала. Обратите внимание, например, на такие его показания следователю:
«Я, как подчиненный генерала фон Дейча, главного виновника всех злодеяний в концлагере и среди населения Богатого Лога, определенную долю вины принимаю на себя. Виноват я, прежде всего, в том, что являлся членом национал-социалистской партии, которая только за годы войны с Россией погубила своей безумной политикой и жестокой практикой миллионы и миллионы совершенно невинных людей, невоенных и даже беспомощных, следовательно ни для кого не опасных: детей, стариков, больных и других. Я своим членством в этой партии, пусть мизерно, но увеличивал ее силу, ее дух. Если бы я и мне подобные рядовые члены, и прежде всего парни из рабочих, не примыкали к этой партии, а еще лучше — вредили ей кто как мог, — она, возможно, умерила бы свой пыл, свои зверства, во всяком случае, их было бы меньше».
Курский пока что не обнаружил в материалах дела ощутимых злодейств этого субъекта… Характерно: фон Дейч выпячивает свои заслуги. Ганса Рихтера он, дескать, устранял от кровопролития. Впрочем, это, кажется, так и было… Тут и в других аспектах есть какие-то недоделки предварительного следствия. Как известно, любое неполноценное доказательство, любое сомнение истолковывается в пользу подсудимого — таково веление закона…
По делу проходят некоторые пособники врага. Тут следует особо выделить начальника полиции Богатологского района Барского, у которого за спиной такой букет довоенных уголовных деяний и столько мерзостей военных лет, что диву даешься, как только наша земля до сих пор терпела этого человека, если