Только маска.
Он двигался как жидкость — плавно, бесшумно. Даже воздух вокруг него, казалось, вибрировал иначе.
Леони задержала дыхание.
Он подошёл к ней.
Долго стоял.
Не говоря ни слова.
Затем медленно вытянул руку в перчатке и провёл пальцами по её волосам. По коже пробежал холодный, первобытный зуд. Не страх. Что-то глубже. Старше.
Он заговорил.
Слова звучали, будто музыка из неземного языка — глубокие, ритмичные, многослойные, от которых вибрировала грудь, а не уши.
Что бы он ни сказал, толпа позади расступилась.
Некоторые даже поклонились.
А затем начались торги.
По всей комнате вспыхнули огни — красные и зелёные. Цифры и символы побежали по парящим цифровым панелям. Голоса выкрикивали ставки на десятках языков — цену, номер, право обладания.
Леони зажала уши. Клетка вибрировала от шума. Паника поднималась в горле.
А он — тот, в плаще и маске — стоял неподвижно.
Ждал.
Глава 4
Торги начались как слабый пульс. Теперь это была буря.
Над ней вспыхивали ослепительные лампы, горячие, режущие глаза. Они заливали помост, на котором Леони стояла в своей парящей клетке. Пространство вокруг было хаосом движения и звука — огромный зал из стекла и металла, кишащий существами, природу которых она даже представить не могла. Десятки участников заполняли круговые ярусы — тела двигались, дрожали, вытягивали конечности; устройства в их руках вспыхивали разными цветами, показывая ставки.
В воздухе взрывались колонны сияющих символов — голографические глифы, бегущие в бесконечном потоке. Каждая линия означала ставку, цену, претензию. Она не узнала ни одного знака.
Языки сталкивались, как оружие.
Кто-то лаял.
Кто-то щёлкал.
Другие издавали протяжные электронные вибрации.
Возле неё худое серебристое существо с глазами насекомого и слишком длинными пальцами быстро пропело трель — его ставка была принята. С противоположной стороны раздался раскатистый рёв: краснокожий воин ударил когтистой рукой по консоли, вспыхнув искрами. Оружие на его спине зажужжало, будто ему было трудно сдерживать собственную ярость.
Где-то рядом прошипело ещё одно существо — чешуйчатое, с острой пастью и мерцающими глазами, как живые свечи.
Леони застыла в центре арены.
Сердце превратилось в узел, сжался в груди. Колени были словно каменные. В горле пересохло от давления. Ошейник на шее зудел и пульсировал, напоминая: её не просто показывают. Ею владеют.
Или скоро будут владеть.
И теперь её терзало не то, продадут ли её.
А кому.
Краснокожему воину?
Олицетворённой ярости и жары, чьё присутствие было как раскалённая печь?
Скелетному серому существу, что говорило, будто ржавый металл царапал металл, и глядело на неё как на сломанный механизм, который нужно разобрать?
Тёмно-синему бесформенному комку, который хрипел что-то не понятное и указывал на нее?
Она не знала, что хуже.
Каждый раз, когда кто-то поднимал устройство для ставки, желудок у неё скручивало.
Это безумие, думала она, чувствуя, как поднимается паника.
Этого не может быть.
Этого просто не может быть.
Но это было.
Свет мигнул снова — теперь красным.
Последний раунд.
Арена взорвалась.
Краснокожий воин прорычал что-то и ударил по консоли так, что вокруг посыпались искры. Его чёрные, горящие глаза не отрывались от неё ни на мгновение.
Остальные участвовали с молниеносной скоростью — жесты, скачущие коды, вспышки голограмм. Звук стал почти невыносимым — резким, рвущим. Это был шторм из желаний, цен, требований.
Воздух сам заряжался энергией.
Кожа покрывалась мурашками. Пульс бился глухо и громко, как гром под кожей.
А потом — словно нож пронзил тишину —
Голос.
Не ставка.
Не число.
Просто какое-то одно слово.
Произнесённое тихо.
Глубоко.
Низко.
Его невозможно было игнорировать.
Оно прозвучало от фигуры в тени у края платформы.
Он стоял неподвижно до этого момента — один, руки сложены, скрытый под волнами чёрно-фиолетовых одежд. Капюшон закрывал лицо, но она почувствовала его присутствие сразу, как только он вошёл. Воздух изменился. Торги приостановились. Даже аукционист — парящее нечто, состоящее из механических конечностей и дрожащих глазных стеблей — на мгновение замолчал.
Он не поднимал устройство.
Не двигался.
До этого момента.
Слово, которое он произнёс, не было криком.
Это и не нужно было.
Оно прокатилось через зал, как эхо землетрясения — низкое, мелодичное, окончательное.
И хаос рухнул.
Тишина упала мгновенно.
Как будто весь зал разучился дышать.
Краснокожий воин застыл, недосказанный рык замер на губах. Его выражение изменилось — не ярость. Что-то ближе к страху. Одна за другой фигуры убрали свои устройства. Отвели взгляд. Даже аукционист склонился и издал металлический звук, означавший конец торгов.
Свет вокруг погас.
Торги окончены.
Никто не оспорил.
Масочный покупатель сказал слово.
И весь зал подчинился.
Леони вцепилась в прутья клетки, ладони влажные. Она дышала прерывисто. Она не поняла слово.
Но она поняла эффект.
Платформа под её ногами раздвинулась. Клетка мягко поднялась, ведомая невидимой силой, и поплыла вперёд — прочь со сцены, в неизвестность.
Паника вспыхнула с новой силой. Она прижалась лбом к прутьям, отчаянно пытаясь разглядеть фигуру, которая теперь шла следом.
Он двигался абсолютно бесшумно.
Его шаги не звучали. Край плаща скользил по полу, как туман над чёрной водой. Каждая линия его тела излучала власть.
Сдержанность.
Силу.
Но не грубую, звериную.
Холодную.
Древнюю.
Прочие участники торгов съёжились, когда он проходил. Даже стражи у стен не смотрели в его сторону. Никто не пошёл следом. Никто не посмел.
Он шёл один.
Потому что ему никто не был нужен.
Сердце Леони ударило сильнее в груди. Она смотрела на него, не понимая, что сильнее — страх или то странное любопытство, которое ползло по позвоночнику, как ледяной палец. Лица под капюшоном она не видела — только едва заметное мерцание маски: тёмной, гладкой, с одной тонкой вертикальной линией посередине.
Он сказал всего одно слово.
И теперь она принадлежала ему.
Она не знала, кто он.
Или что он.
Но знала одно: чего бы он ни хотел — его никто не остановит.
Не здесь.
Не в этом месте.
Никогда.
Глава 5
Коридор тянулся вперёд, будто жила внутри живой машины.
Голые ступни Леони касались гладкого, твёрдого металла, и каждый шаг отзывался слабой пульсацией в подошвах. Пол был тёплым — слишком тёплым. Будто в нём билось сердце. Он едва заметно дрожал, как будто вся станция дышала. Леони вздёрнула плечи от этого ощущения, но промолчала. Жаловаться было некому. А если бы и было — разве это что-то изменило бы?
Металл впивался в пятки. Пальцы ног сами поджимались от странной живой вибрации. Всё в этом