Я приподнимаю бровь, моя рука замирает на его члене.
— Нет? Ну, значит, на этом и закончим.
— Нет! — выпаливает он, тут же осекаясь. — То есть… блядь, Айви, ты не можешь вот так меня оставить…
Я пожимаю плечами, начиная отстраняться.
— Могу.
Виски стонет, откидывая голову на подушку.
— Блядь. Ладно, ладно. Хорошо. Я… я поговорю с Чумой. Но ничего не обещаю. Я даже не уверен, что он вообще захочет.
По мне проходит дрожь возбуждения — я не ожидала, что он сдастся так быстро.
— Хороший мальчик, — мурлычу я и наклоняюсь, награждая его долгим, медленным облизыванием от основания до самой головки.
Бёдра Виски дёргаются так сильно, что его твёрдый член шлёпает меня по лицу, а из горла у него вырывается сдавленный стон. Я кидаюсь на него, как зверь, и ловлю его ртом — зубами, — заставляя Виски рявкнуть от боли, прежде чем он понимает, что я осторожна. Его руки тут же взмывают к моей голове, пальцы запутываются в волосах, будто это может остановить меня от слишком сильного укуса.
— А-Айви, пожалуйста, осторожнее, блядь...
Я поворачиваю голову и втягиваю его член обратно в рот так глубоко, как только могу. Втягиваю щёки, сосу сильно, и он срывается на поток ругательств, от которых покраснел бы любой моряк.
И вдруг его хватка в моих волосах усиливается — и меня поднимают, переворачивают. Из моего горла вырывается приглушённый вскрик, когда он без усилий переворачивает моё тело, укладывая меня вверх ногами на себя: его тёплое дыхание на моей киске, а бёдра оседлали его голову. В таком положении кровь приливает к голове, мир слегка плывёт. Уже одурманенная, я упираюсь ладонями в его бёдра.
Я пытаюсь спросить, что он делает, но с его членом во рту могу издать лишь удивлённый всхлип, когда его язык проводит по моей щели. Бёдра дёргаются сами собой, я начинаю соскальзывать вперёд, но его руки сжимают мои бёдра, удерживая на месте, пока он ныряет глубже, его язык исследует мои скользкие складки, а широкое тело с лёгкостью удерживает мой вес.
Он настолько выше и массивнее меня, что в этом положении удерживать его член во рту почти невозможно — мне приходится бороться, чтобы он не выскользнул. Но когда его узел начинает набухать у меня во рту, растягивая челюсть до предела, отстраниться или становится невозможно — даже если бы я захотела.
А я не хочу.
Дикая, первобытная часть моего сознания наслаждается этой полнотой, тем, как его толстый ствол и узел пульсируют о мой язык и нёбо.
Я пытаюсь сосредоточиться на том, чтобы доставлять ему удовольствие, но это почти невозможно, когда его язык творит магию у меня между ног. Глаза закатываются, бёдра сами начинают тереться о его лицо. В ответ он жёстко втягивает мой клитор, и по позвоночнику пробегает электрический разряд.
Из меня вырывается приглушённый крик — вибрация расходится вокруг его члена. Виски рычит и мурлычет одновременно, звук отдаётся в его груди и проходит прямо в меня. Эти двойные ощущения — его рот на моей киске и его член у меня во рту — слишком сильные.
Я тону в чистом, абсолютном экстазе.
Его язык быстро порхает по моему клитору, и я вижу звёзды. Спина выгибается, зад поднимается выше. Виски пользуется новым углом — его язык погружается глубже. Одна его рука покидает моё бедро, и я чувствую, как толстый палец скользит между складок, собирая влагу… чтобы размазать её вокруг моей задницы.
Я отчаянно всхлипываю вокруг его члена, и тело инстинктивно сжимается, когда он проникает в меня. Я даже не могу спросить, что он делает, не могу попросить быть осторожнее. Всё, что мне остаётся — задыхаться и стонать вокруг его члена, язык прижат узлом, не дающим вырваться.
— Ш-ш-ш, расслабься, дикая кошка, — шепчет он у моей киски, прежде чем снова сосредоточиться на моём клиторе горячим языком.
Я стараюсь подчиниться, сосредотачиваясь на дыхании — медленно, через нос, заставляя мышцы расслабиться.
Свободная рука Виски разминает мою ягодицу, его ладонь такая большая, что закрывает почти половину моей задницы. Это помогает. И помогает то, как его большой палец отводит щёку в сторону, облегчая ему вход, удерживая меня в реальности, пока я привыкаю к ощущению его толстого пальца, который медленно сгибается и проталкивается внутрь.
Я стону и беспомощно мурлычу вокруг его члена, когда он двигается глубже. Растяжение жжёт — больно и одновременно странно приятно. Мои бёдра снова дёргаются сами по себе, я трусь о его лицо, жадно и отчаянно ища больше трения по клитору, пока корчусь и извиваюсь на нём, дыхание сбивается до коротких, рваных вдохов, и у меня начинает кружиться голова. Не помогает и то, что дышать я могу только носом. Он хрипло стонет, когда мои ногти впиваются в его влажную от пота кожу, и я смутно осознаю, что, возможно, причиняю ему боль — но остановиться всё равно не могу.
Он, кажется, вовсе не возражает. Наоборот — моя отчаянная жадность только подстёгивает его. Его язык и палец становятся настойчивее, движения — быстрее вокруг моего клитора, и я ощущаю, как меня накрывает волна ощущений, от которых невозможно спрятаться. Невозможно спрятаться от этого альфы.
К первому пальце в моей заднице присоединяется второй, наполняя меня еще больше. Жжение усиливается, и я не сдерживаюсь — жалобный звук сам срывается с губ, в уголках глаз выступают слёзы. Но Виски не отступает ни на мгновение. Он продолжает движения, уверенно и методично, доводя меня до предела, пока каждое движение, каждое ощущение тянет меня всё глубже, раскрывая, лишая опоры и оставляя без шанса на передышку.
Я не могу дышать полноценно. Не могу думать. Весь мир сужается до ощущений, до дикого ритма внутри меня. Моё тело дёргается само по себе, беспорядочно, жадно, я сильнее прижимаюсь к его лицу, теряя контроль, гонясь за разрядкой. Каждое его движение, каждое касание царапает нервы до искр, доводя меня до предела. Я уже на краю — балансирую над пропастью, зависшая в этом мгновении.
Ещё чуть-чуть… совсем немного…
Его пальцы сгибаются внутри меня — и перед глазами снова вспыхивают звёзды. Он прижимается губами так тесно, что у меня перехватывает дыхание, его движения становятся быстрее, настойчивее, не давая ни секунды на осознание происходящего.
И вдруг я падаю.
Волны накрывают одна за другой, каждая сильнее предыдущей. Моё тело содрогается, мышцы судорожно сжимаются, а удовольствие разливается