Я хочу закричать — но не могу. Я лишь вцепляюсь в его огромное тело, пока мы летим сквозь пустоту, оставляя за собой полосу разрушения.
Мы врезаемся в воду с оглушительным всплеском.
Ледяная вода накрывает с головой, шокируя тело. Паника вцепляется в грудь, я барахтаюсь, задыхаясь. Сильные руки обхватывают меня, вытаскивая вверх. Мы вырываемся на поверхность, и я жадно хватаю воздух, кашляя и захлёбываясь.
Альфа спокойно держится на воде, одной рукой удерживая меня над поверхностью. Моё лицо прижато к изгибу его шеи — он закрывает меня от падающих сверху обломков. Когда я пытаюсь поднять голову, он прижимает меня сильнее, заставляя отвернуться.
Мы в каком-то подземной камере глубоко под лабораторией. Фосфоресцирующие водоросли и грибы облепляют каменные стены, заливая всё жутким сине-зелёным светом. Вода тянется во все стороны, исчезая в тёмных туннелях. Куски разрушенного комплекса продолжают падать, с плеском и эхом отражаясь от стен.
Сверху доносятся крики — всё ближе. Я вытягиваю шею и вижу силуэты людей на фоне рваного пролома в потолке высоко над нами. Отверстие огромное — немое доказательство силы альфы и масштаба разрушений, которые мы оставили после себя.
— Там! — орёт кто-то, указывая вниз. — В воде!
Альфа рычит. Без предупреждения он ныряет, утаскивая меня обратно под ледяную воду. Я едва успеваю вдохнуть — и мы снова под поверхностью. Звук падающих обломков глохнет, но вибрации рушащегося комплекса всё ещё проходят сквозь тело.
Мы рассекаем воду с невозможной скоростью. Мощные гребки альфы швыряют нас вперёд. Я отчаянно держусь за него, лёгкие горят, когда мы уходим всё глубже и глубже во тьму. Позади мелькают лучи поисковых прожекторов — с каждым мгновением они тускнеют, пока расстояние между нами и преследователями не становится непреодолимым.
Когда мне кажется, что грудь вот-вот разорвёт, мы всплываем в небольшом воздушном кармане. Я жадно хватаю кислород, грудь ходит ходуном. Пространство крошечное — едва хватает на нас двоих. Наши тела прижаты друг к другу, и я остро ощущаю каждую точку соприкосновения.
Его дыхание горячо обжигает мне шею, пока он удерживает нас на воде, двигаясь бесшумно. В его массивном теле чувствуется напряжение — мышцы готовы сорваться в движение в любую секунду. Даже здесь до нас доходит глухой гул обрушения — постоянное напоминание о хаосе, который мы оставили позади.
Мы остаёмся так, достаточно долго, почти не решаясь дышать. Время от времени доносятся приглушённые крики и всплески, но они становятся всё тише и дальше. Постепенно звуки разрушения исчезают, уступая месту мягкому плеску воды о камень.
Наконец, когда остаётся только наше тихое дыхание, альфа двигается. Он чуть отстраняется, но по-прежнему отворачивает лицо, отказываясь встречаться со мной взглядом. Его изуродованная челюсть сжимается, и я чувствую, как от него волнами расходятся стыд и ненависть к самому себе.
Навязчивое ощущение цепляет меня за затылок. В нём есть что-то знакомое. В том, как он держится. В осторожности его прикосновений — несмотря на всё. Сердце начинает колотиться, когда кусочки складываются в одно целое.
Я поднимаю руку и осторожно обхватываю его челюсть, пытаясь повернуть лицо ко мне. Он сопротивляется тихим, низким рычанием — но в нём нет угрозы. Его взгляд на долю секунды встречается с моим, а затем он тут же отводит глаза, словно сам вид причиняет ему боль.
Но этого мгновения мне хватает.
Я вижу ярко-голубой.
Тот самый оттенок. Знакомый до боли.
— Пожалуйста, — шепчу я, голос дрожит от надежды и неверия.
Медленно, неохотно, он позволяет мне повернуть его лицо к себе. Его глаза наконец встречаются с моими — в них страх, смирение и отчаянная тоска.
Эти глаза. Мягкие. Добрые — несмотря на изуродованную пасть с бритвенно-острыми зубами. Я бы узнала их где угодно. Облегчение накрывает меня волной такой силы, что кружится голова.
Я могу только дышать его именем.
— Призрак.