Сердце колотится быстрее.
Пот выступает на коже.
Нет.
Загнать это внутрь.
Запереть.
Не дать им увидеть.
Не дать им понять.
Я сжимаю глаза.
И так достаточно слышать отвращение в их голосах.
Видеть — не нужно.
— А что с когнитивными функциями? — спрашивает другой учёный. — Есть ли высшая мозговая активность?
Главный пожимает плечами.
— Сложно сказать. Он выполняет базовые команды, но дальше… кто знает? В нём больше зверя, чем человека.
— Хорошо. Приступайте к сканированию. Хочу посмотреть, что у него внутри черепа.
Меня закатывают в большую машину.
Она оживает вокруг.
Щёлк.
Жужжание.
Писк.
Звуки вытаскивают новые воспоминания.
Тёмные комнаты.
Иглы.
Провода.
Электрошок.
Боль. Всегда боль.
Тогда хотя бы меняли помещение.
Хоть что-то, кроме камеры.
Но теперь я знаю, что за стенами.
Я пробовал это.
Пробовал свободу.
Пробовал свет.
Свет Айви.
Айви…
Дыхание учащается.
Грудь сжимает.
Нет.
Спокойно.
Тихо.
Но это всё сложнее.
Гораздо сложнее.
Где моя пара?
Что они с ней делают?
Нельзя об этом думать.
Нельзя туда идти.
Сознание сломается.
Рассыплется.
Рухнет.
Паника вцепляется в горло.
Грозит задушить.
Я закрываю глаза. Пытаюсь выровнять дыхание.
Думаю об Айви.
О её запахе.
Об улыбке.
Только это.
Только она.
Делаю вид, что это её руки на моём лице.
Не их.
Её руки на моей коже.
Время расплывается.
Минуты?
Часы?
Не знаю.
Ещё тесты.
Ещё боль.
Берут кровь.
Образцы тканей.
Даже костный мозг.
Я стискиваю зубы.
Душу рёв, который рвётся наружу.
Крики.
Они думают, что я под седативами.
Наконец — пауза.
Учёные отступают.
Переговариваются вполголоса.
Я напрягаюсь, пытаясь услышать.
— Он в сознании, — бормочет один. — Полностью.
— Сканирование мозга показывает полную активность.
— Чёрт. Он не под седативами?
— Тогда почему он позволяет нам всё это делать?
— Наверное, хочет умереть.
— Значит, бесполезен.
Рычу низко, из груди.
Не бесполезен.
Я сделаю всё, что вы хотите.
Убью, кого скажете.
Что угодно — только не «бесполезен».
Бесполезных утилизируют.
Та же участь, что и «слишком опасных».
Я не могу говорить.
Руки зафиксированы.
Знаками не объяснить.
Учёные замолкают.
Смотрят.
Я чувствую их взгляды.
Слишком много глаз.
Ненавижу, когда на меня смотрят.
— Проведём ещё тесты, — говорит один.
— Найдём, на что он отреагирует.
— Что-нибудь должно.
Глава 28
ЧУМА
Стерильные белые коридоры выжигают глаза. Без янтарных линз маски жёсткий флуоресцентный свет вонзается в сетчатку, как иглы. Я часто моргаю, сдерживая желание прикрыть лицо.
Нельзя привлекать внимание.
Не сейчас.
Тэйн и Виски идут по бокам. Они тоже без масок, а в украденной вриссийской форме выглядят убедительно. Почти идеально. У Виски дёргается указательный палец — тянется к спрятанному оружию при каждом отзывающемся эхом шаге. Я бросаю на него предупреждающий взгляд. Один неверный жест, одна ошибка — или его убогий фальшивый акцент — и нам конец. Он знает: ни слова. Даже вздох лишний.
Украденный лабораторный халат сидит на мне неправильно. Слишком лёгкий. Слишком открытый. Я скучаю по весу тактического снаряжения, по знакомому стерильному запаху фильтров в маске.
Но сейчас это не важно.
Я фиксирую каждую деталь, когда мы сворачиваем за очередной угол: камера наблюдения в верхнем левом углу — мёртвая зона прямо под ней. Панель доступа по карте у третьей двери. Потенциальная слабая точка — вентиляционный короб сверху. Мысли несутся, собирая маршруты отхода, вычерчивая карту этого лабиринта из белого и хрома.
Мимо проходят двое охранников. Я коротко киваю. Идём дальше. Не вступать в контакт. Челюсть Тэйна сжата так, что, кажется, я слышу, как скрипят зубы. Я знаю, о чём он думает. Где-то в этом проклятом месте держат Айви. И Призрака.
И этого психа — Валека.
Мысль о Валеке заставляет кровь вскипеть. Садист. Предатель. Мы знали, что ему нельзя доверять, но похитить Айви — это уже безумие. Если я до него доберусь, не уверен, что смогу себя остановить. Хочется верить, что я не стану пытать его до смерти вне зависимости от ответов… но со скальпелем в руке я другой человек.
Представление о том, как я бы обнажил каждый нерв, пока он не сорвёт горло криком, выбрасывает адреналин в кровь. Пальцы дёргаются — мышечная память вспоминает точный хват для самых изящных разрезов.
Я загоняю это глубже.
Соберись.
Из-за угла выходит учёный в безупречно белом халате, уткнувшись в планшет. Я напрягаюсь, готовый нейтрализовать угрозу, но он проходит мимо, даже не подняв взгляд. Эти ублюдки так привыкли к собственному превосходству, что не считают нужным смотреть по сторонам.
Их высокомерие их и погубит.
Мы продолжаем осторожно продвигаться по комплексу, и в голове отзываются обрывки подслушанных разговоров — кусочки пазла, который я собираю с момента нашего прибытия. Шёпоты о «двух возвращённых активах» и «сбежавший эксперимент из лаборатории Вытоскик».
Становится всё яснее: у обоих альф с этим местом общее тёмное прошлое. Картина складывается — и она куда страшнее, чем я предполагал.
Я бросаю взгляд на Тэйна, гадая, понял ли он уже всё. Знает ли масштаб страданий своего брата? Те ужасы, которые сделали его тем диким зверем, которого мы знаем?
Сейчас не время копаться в этом. У нас задание. Но ощущение не отпускает: мы идём не просто на спасение. Это глубже. Темнее. Опаснее.
Правда о происхождении Валека и Призрака — само по себе оружие. И, возможно, нам придётся пустить его в ход до конца.
Я замечаю движение. Бета-ассистентка в безупречном халате, светлые волосы стянуты в строгий пучок, подчёркивающий резкие черты.
Идеально.
Я прочищаю горло, включая чёткие согласные вриссийского акцента. В отличие от Виски, мой звучит убедительно.
— Простите.
Она останавливается, поворачивается к нам.
— Да?
— Я прибыл по приказу командования для осмотра двух вышедших из-под контроля активов, находящихся у вас, — говорю я. — Где их можно найти?
Её глаза сужаются, но в них нет подозрения — лишь скучающее раздражение человека, которого оторвали от «важных дел».
— Они в высокозащищённом блоке. Уровень B3.
Я киваю, будто именно этого и ожидал.
— Отлично. Проводите.
Она вздыхает — явно недовольна, но не решается перечить старшему.
— Следуйте за мной.
Идя за ней, я изучаю планировку. Больше камер. Больше закрытых дверей. Но и больше возможных выходов. Если доберёмся до B3 — будем близко к обоим целям и к нижним уровням. Там проще раствориться.
Каблуки беты отстукивают по полу, пока она ведёт нас к лифту и проводит картой. Лифт идёт вниз — этаж за этажом, глубже в недра этого стерильного ада. Когда двери открываются, коридоры темнее, воздух тяжелее — пропитан антисептиком и