Любого мужчины. Даже её бывшего мужа, о котором она на мгновение забывала, что терпеть его, блядь, не может. У бабули была нездоровая любовь к «Ч».
— Твоё эмоциональное тело словно Шут. Ты готова рискнуть? Впустить перемены? Найти нового мужчину? — в конце вопроса её брови взлетели так высоко, что, казалось, сейчас сольются с её буйными медно-рыжими кудрями. Даже мелкие морщинки дрожали от возбуждения. Она всегда была такой — эксцентричной и абсолютно свободной. Я бы ни за что не стала её менять.
— Ба! Ты же знаешь, в этом городе нет ни одного мужчины, который бы меня интересовал. А даже если бы и был, тот кусок дерьма Брайс устроил бы такую драму, лишь бы я никогда больше в жизни не получила ни капли секса, пока живу в Изумрудных Озерах, — огрызнулась я, размешивая сахар в своём жидком золоте.
Мой бывший, Брайс, был двухлетней тотальной тратой времени, от которой я освободилась всего полгода назад. Он был полным мудаком. Когда я с ним порвала, я прихватила с собой дорогих друзей — Фрэнка и Арло — просто на всякий случай.
— Я так рада, что ты вырвалась из его лап, но тебе не обязательно убивать кружку с кофе, дорогая, — ответила бабуля, протягивая руку и хватая меня за запястье, останавливая мои агрессивные круговые движения. — И к чёрту Брайса, он всего лишь вялый макаронный член.
Я расхохоталась так внезапно, что напугала своего питомца — песца по имени Мэйвен. Он издал низкое сердитое рычание и приподнял голову со своей лежанки в углу кухни. Я всегда понимала, когда он злится: его хвост раздувался раза в три больше обычного.
— Ой, не злись, Мейв. Иди сюда, мальчик, — позвала я его, похлопав себя по бедру.
Он вскочил и лениво побрёл к нам с бабулей, сидящим за кухонным столом. Мои длинные рыжие волосы рассыпались по плечам, когда я наклонилась и подхватила его на руки. Он уткнулся мордой мне в грудь, а я запустила пальцы в его густую, шелковистую бело-серую шерсть. Поднеся кружку к губам, я сделала глоток тёплого напитка и позволила волне умиротворения осесть глубоко в сердце. Бабуля, Мэйвен, кофе… три любви моей жизни.
— Солнце выстраивается с твоим духовным телом. Позитивные исходы, дитя. Успех и оптимизм! Сегодня день, благословлённый звёздами, — продолжила бабуля, двигаясь по ряду карт, совершенно не смущаясь выходками Мэйвена. Они и так не всегда ладили, так что, если им хотелось игнорировать друг друга — меня это полностью устраивало.
— А что до твоего… физического тела… — она поиграла бровями и пригвоздила меня взглядом своих васильково-голубых глаз. — У нас Дьявол. Секс. Похоть.
Последние два слова она произнесла с особым нажимом, вдавливая свой совершенно не угрожающий указательный палец прямо в карту.
— Ага. Или материализм, или зависть, или одержимость и зависимость. Я сильно сомневаюсь, что буду испытывать похоть к кому-то, ба, — сказала я, вставая и унося пустую кружку к раковине, чтобы сполоснуть её.
— Пенисомания — повод для страдания, Сэйдж, — совершенно серьёзно заявила бабуля.
Звёзды свидетель, что она такое вообще? Рэпер?
— Ты бы знала, ведь ты — королева членозависимости. Если бы у этой зависимости был символ, там была бы твоя физиономия. «Двенадцать шагов членозависимости с Бетти Уайлдс», — поддела я её, хихикая и продолжая убирать со стола наш завтрак.
— Скорее уж, — бабуля сделала паузу, уже захлёбываясь смехом от собственной шутки, — «Двенадцать дюймов членозависимости», хейооо!
Мы обе уже задыхались от смеха, и я чувствовала себя счастливицей — не каждому в жизни достаётся такая остроумная и весёлая бабушка. Вытирая слёзы, я пожурила её:
— Ба. Ты так сделаешь, что я опоздаю в лавку. Никаких больше шуток про члены.
— Ооой, ну ты зануда, — протянула она. — Ладно, закрываю лавочку. — Она закатила глаза и поднялась со стула. — Но только до ужина.
Она вырастила меня и по-настоящему была мне скорее матерью, чем моя биологическая мама, которая в последний раз почтила нас своим присутствием около двух месяцев назад. Это был первый визит за два года, но ничего необычного в этом не было — она работала в крупной магической фирме на другом конце страны. Несмотря на расстояние, у нас никогда не было типичных отношений «мать — дочь». Моя мама родила меня в девятнадцать. Биологический отец — классический бездельник, одноразовый перепих. Лори (да, я называю её Лори) всегда говорила, что не знает, кто он. Они переспали на вечеринке, а после той ночи у неё не было никакой возможности с ним связаться. К счастью для меня, бабуля была человеком не от мира сего, и я никогда не чувствовала себя нелюбимой или заброшенной.
Я повернулась, чтобы поставить кружку в шкаф, и поймала своё отражение в стекле большого окна, тянущегося вдоль всей столешницы. Высокие скулы, полные губы и чуть вздёрнутый кончик носа… всё это — мои черты. Не Лори и не какого-то донора спермы, которого я никогда не встречала. Меня всегда радовало, что я не её точная копия — ни внешне, ни по характеру. Да, у нас совпадали кое-какие мелочи: рыжие волосы, изгиб бровей, форма лица, — но на этом сходство заканчивалось.
Движение снаружи вырвало меня из мыслей. Я наблюдала, как во дворе скачет и играет стайка крольчат. Окинув взглядом наш участок, я отметила все сады, занимавшие большую часть земли, и клумбу поближе к дому. И тут я заметила, что ряд моих тюльпанов завял — бутоны поникли так низко, что почти касались земли. Какого чёрта?
Вчера вечером они были в идеальном состоянии! Я собиралась дать им ещё пару дней, прежде чем срезать и продать в своей магической лавке — Мистический Поросёнок, или просто Поросёнок, как её с любовью называли местные. Придётся не забыть проверить их, когда вернусь с работы.
Услышав, как бабуля шаркает прочь, зная, что мне уже пора выдвигаться, я продолжила суетиться на кухне, закидывая в сумку перекусы. Достав телефон, я проверила прогноз погоды. Идеально. Около двадцати градусов и солнечно.
— О, чёрт возьми, — донёсся её раздражённый голос, и я обошла кухонный стол, свернув направо — туда, где выход на заднюю веранду, через которую бабуля всегда входила и выходила из моего коттеджа. У неё было своё уютное гнёздышко вдоль линии деревьев позади дома. — Я совсем забыла: мне вчера