Тут Сорока снова увидел Матушку. Та двигалась невозможно быстро, как танцовщица среди статуй. Она легко уворачивалась от атак Клопика и резкими движениями когтистых ладоней отрывала от него кусок за куском.
Фёдор обернулся и увидел, как Животное, изображая из себя швейную машинку, раздаёт во все стороны уколы своими встроенными лезвиями. Живчик закрывал проход, нанося удары своими пудовыми кулаками, на Чёрта навалилось несколько слуг.
Фёдор снёс ещё парочку офицеров, которые преграждали ему путь, и кинулся к Матушке. Она увернулась от очередной лапищи, увенчанной черепом, и в этот момент в неё врезался Фёдор. Они сцепились и покатились вдвоём вниз к сцене. Лицо Фёдора расцарапали острые когти. Она была нечеловечески сильна и быстра. Он старался добраться до её головы и смять, раздавить гадину, но это не выходило. Они боролись ожесточенно и молча. Оса уворачивалась, царапала Фёдора, потом умудрилась скинуть его руку и вонзить свои челюсти ему в плечо. Рука повисла и почти не слушалась. Больно не было, Фёдора жгла ненависть, он хотел только одного: убить её, уничтожить, разорвать. Нельзя, чтобы такое ходило по земле. Только после этого всё закончится.
Оса внезапно отпрыгнула и начала пятиться назад. Она отплевывалась кровью Фёдора. Ей явно было нехорошо, она стала спотыкаться и пыталась лапами счистить с себя его кровь. Сзади загрохотали скамейки. Это падал Клопик, последние насекомые — охранники королевы всё-таки достали его, и Большое Тело рухнуло, придавливая и поглощая их.
С начала боя прошло всего несколько минут. Весь зал был покрыт телами людей и насекомых. Тут и там раздавались сдавленные стоны. Кровь стекала вниз к сцене, превращаясь в небольшие ручейки. Животного не было видно, Живчик и Чёрт лежали у распахнутой двери. В открытый проход выбегала парочка случайно выживших чиновников в заляпанных кровью костюмах. Над побоищем лежало тело Клопика, несколько его лапок скреблись, пытаясь двигаться, но, похоже, это были просто конвульсии.
В зале на ногах остались только двое. Фёдор и Оса. Она странно подергивалась но похоже начала приходить в себя. Она стала двигаться медленнее и осторожнее из пасти капал белый ихор, к тому же она хромала на одну лапку. Рабочей рукой Фёдор стёр с лица брызги крови. Во рту был вкус железа. Оса наконец скинула с себя желтое одеяние. Высокая женская фигура, шесть лап и жуткое черное лицо без единой эмоции. Фёдор поднял обломок скамейки и тоже пошёл вперёд. Без её жизни он отсюда не уйдёт.
— Ты чужая Семь-я, — испуганно прожурчала Оса. — Мерзкий отродь-е Отец. Хочет меня убить. Может быть только одна Мать! И это я! Твоя Семь-я смерть! Отродь-е пчёл!
Фёдор замахнулся и ударил её, метя в голову. Оса попыталсь увернуться, но у нее ничего не вышло, деревяшка врезалась в одну из фасеточных глазниц. Матушка прыгнула вперёд и повалила Фёдора. Четыре её конечности железной хваткой схватили руки и ноги Фёдора, а еще две вцепились ему в горло. Фёдор изо всех сил попытался вырваться, но у него не получалось. Она была неимоверно сильна. Дикая боль в висках. В глазах начало темнеть.
* * *
Из горы поверженных тел раздался всхрап, и Живчик открыл светящиеся глаза. Спихнул с себя тела человеков, поднялся и оглянулся. Увидел, что какая-то черная гадость душит хозяина. «Непорядок», — решил Живчик. Подошел ближе и ударом керамической ноги сшиб гадость подальше. Потом подошел к ней и ударом кулака разбил ей голову. Та лопнула словно арбуз. «Арбуз, это смешное слово», — решил голем. Потом подошёл к хозяину. Тот кашлял и махал рукой. «Теперь порядок», — решил Живчик, сел рядом и закрыл глаза. Хотелось есть и спать. «Посплю, а потом поем», — решил он.
* * *
Фёдор смотрел на мёртвое тело своего брата. На шее у него был небольшой порез, из которого и натекла целая лужа крови. Вонь вокруг оглушала. Чёрт, у которого в горячке боя вышибли один глаз, пытался приладить Фёдору на плечо повязку. Получалось плохо.
— Оставь, я сам.
Чёрт пожал керамическими плечами и пошёл по рядам, высматривая себе в коллекцию чего-нибудь интересное. Рядом прошёл Животное, который внимательно смотрел вокруг и добивал раненых. Под мышкой он придерживал одну из своих четырёх рук, которую только-что нашёл шагах в двадцати от себя.
— Животное, ты там Улицкого не видел?
Робот отрицательно покачал головой, поправил сползающую руку и пошёл курсировать по залу дальше. Внезапно гора металла и костей зашевелилась и наружу выполз Клопик, живой и здоровый. Он радостно пропищал «кусочки!» и кинулся к трупам. Он быстро перебирал оставшимися лапами, поскальзывался в крови, хватал за головы мертвецов и иногда выковыривал оттуда те самые чёрные опалы. Чаще всего те находились в голове знати и чиновников. Лоботомиты были пусты. Обычный исколотый мозг. А вот с каждым найденным камешком Клопик становился всё веселее и суетливей.
— Котлета! Это вот этот Улицкий? — прокричал Животное, показывая Фёдору отрезанную голову адмирала. — Да погоди ты, убогий!
Клопик попытался дотянуться до головы и забрать её. Животное держал его на расстоянии.
— Постой, сейчас отдам. Капитан, ну так что? А то этот буйный на меня кидается.
— Мой кусочек! — пищал Клопик.
— Отдай ему, — сказал Сорока. — Это Улицкий, да.
— На! Забирай, идиотина, — откинул от себя голову робот, и Клопик, хихикая, побежал за ней.
Животное подошёл к Фёдору, поднял с пола револьвер и стал его перезаряжать.
— Надо уходить, — сказал робот. — А то пара человек всё-таки сбежала. Могут позвать полицию.
Фёдор посмотрел в сияющие механические глаза:
— Ты прав. Уходите. Позаботься об Анафеме. Хорошо?
— А что если…
— Птичка! — к ним подскочил извозившийся в крови Клопик. — Здесь столько опальчиков и кусочков! Птичка самый лучший мой друг! Гляди, гляди, гляди!
В его лапке был огромный алый камень.
— Красный опальчик! Мечта Клопика! А знаешь, где он её достал? Из этой жужжащей дурочки!
Клопик продемонстрировал раздавленную голову Осы.
— Теперь у меня будет два красных опальчика! Хе-хе-хе! Ну что, Птичка-попрыгушка? Пошли и твой выковыряем? Клопик сделает всё быстро.
Животное сделал пару шагов назад и поднял револьвер, направив его на Клопика.
— Не надо, не стреляй, — тихо сказал Фёдор, встал на колени и склонил голову. — Эта дрянь у меня в голове. И когда она созреет, всё станет по-старому. Это надо прекратить. Прощай, друг. Уходи.
Животное не двигался, он водил дулом револьвера за Клопиком, который не мог остановиться и раскачивался словно ветка на ветру.
— Пусть лучше так, чем я превращусь вот в это, — Фёдор указал на раздавленную голову Осы.
Животное