— А я и победил, — ответил я тихо. — Неужели не поняла?
Она замерла и уставилась на меня, будто я свихнулся.
— Я победил не тогда, когда жюри хвалило мою свинину, а когда зрители в зале начали орать «Позор!». Когда они освистали их решение. Вот это, Света, и есть настоящая победа. А всё остальное… — я махнул рукой в сторону сцены, откуда донёсся особенно мерзкий визг победительницы. — Это просто цирк. Пусть заберут свой золотой половник. Нам он не нужен.
Говоря это, я косился на тени в конце коридора. Я ждал. И точно — из-за поворота выскочил пузатый мужичок в дорогом, но помятом костюме. Директор канала. Физиономия у него была такая, словно он съел лимон.
— Господин Белославов, Светлана, — пролепетал он виновато. — Я… это… хочу извиниться за… ну, за этот фарс.
Света хотела было что-то съязвить, но я незаметно сжал её локоть. Она только фыркнула.
— Понимаете, жюри… были, так сказать, инструкции, — он беспомощно развёл руками. — Но зрители! И я, чёрт возьми! Мы-то свой выбор сделали.
Он подошёл ближе и зашептал:
— А тот скандал, что устроила эта ваша Зубова… это же просто подарок! Она своими воплями только подтвердила, кто тут настоящий повар, а кто — базарная торговка!
Он нервно оглянулся.
— Послушайте, Игорь, — он посмотрел мне в глаза, и там уже не было вины, только деловой интерес. — Забудьте про этот конкурс. Настоящее шоу мы начнём сейчас. Контракт на нашу новую программу, «Империя Вкуса», — ваш.
Я молчал, давая ему высказаться.
— Мы хотим вас! — горячо продолжал он. — Прайм-тайм. Лучшую студию. Делайте что хотите! Эта… победительница… через неделю о ней никто и не вспомнит. А вы… вы получите всё. Миллионы зрителей, настоящую славу!
Он не врал. В его глазках блестел азарт дельца, который учуял запах больших денег. И этими деньгами пахло от меня.
Он протянул мне кожаную папку.
— Черновик контракта. Изучите. Завтра мои юристы ждут звонка.
Я спокойно взял папку. Тяжёлая. Внутри не было ни радости, ни восторга. Просто удовлетворение. Словно я долго собирал какой-то механизм, и вот последняя деталь встала на место. Щёлк. Я всё это рассчитал. Это и был мой план.
Я посмотрел на Свету. Её злость прошла. На лице расцветала лисья улыбка. Она тоже всё поняла.
— Хорошо, господин…
— Увалов, — хмыкнул он и подтянулся, оказалось, что он довольно крепкий человек, если не сутулится. — В общем, жду вашего ответа, Игорь. И надеюсь, что он не заставит себя долго ждать.
— Я вас понял, господин Увалов, — кивнул я.
На том мы и попрощались.
— Ах ты, хитрюга, — протянула Света и легонько ударила меня кулачком в плечо. — Разыграл партию, как по нотам. Мог бы хоть предупредить.
— Честно говоря, — я с ухмылкой посмотрел ей в глаза, — по большей части это была импровизация. Так что я не мог ни о чём предупредить, так как не знал, что мне уготовил тот или иной день.
— То есть… — она недоверчиво прищурилась, а потом махнула рукой и тихо рассмеялась. — Хорошо, сделаю вид, что ты обычный повар и просто делал свою работу. Но! — женщина вскинула указательный палец. — У нас осталось незавершённое дело.
— Какое?
— Мы должны отпраздновать твоё серебро!
* * *
Нам подогнали машину. Светлана запрыгнула в салон следом за мной. Её до сих пор потряхивало от возбуждения.
— Ты видел⁈ Видел⁈ — она тараторила, а её глаза горели. — Мне только что скинули цифры, мы взорвали эфир! Это бомба, Игорь!
Я молча смотрел в окно. Пейзажи города плыли мимо, и ему не было никакого дела до наших телевизионных войн. Светлана радовалась, и она была на вершине мира. А я… я просто устал.
— Она заслужила, — тихо сказал я, глядя на витрины. — Ты бы видела её лицо, когда мой булгур похвалили. Такое не сыграешь.
— Да плевать на её лицо! — отмахнулась Светлана. — Главное, что теперь все козыри у нас! Директор канала готов обсуждать контракт практически на любых условиях!
Я кивнул. Именно так всё и должно было быть.
* * *
В номере я первым делом стянул с шеи галстук. Шёлковая удавка, давившая весь вечер. Плюхнулся в кресло, закрыл глаза. Как же тихо. После нескольких часов этого балагана — просто оглушительная тишина.
— Шеф!
Я аж подпрыгнул. Из-под кровати выскользнул Рат. Усы дёргаются, чёрные глазки тревожно блестят.
— Что такое? — я тут же напрягся. Рат зря панику не поднимает.
— Чужие были, — пропищал он, забираясь ко мне на колени. Его тельце мелко дрожало. — Я в вентиляции сидел. Двое. Тихие, как тени. Не то что те быки Алиева. Этих я почти не слышал.
— Вещи перерыли? Что-то искали?
— В том-то и дело, что нет! — Рат нервно почесал лапкой за ухом. — Зашли. Положили кое-что на кровать. И ушли. Тихо-тихо. Запаха почти не осталось. Профи.
Я медленно встал и подошёл к кровати.
На белом покрывале лежал тёмно-синий конверт. Бумага плотная, бархатистая. Никаких надписей. Но от одного вида было понятно — это что-то серьёзное. Дорогая штучка, не чета аляповатой роскоши Алиевых.
Я осторожно вскрыл его. Внутри — одна-единственная карточка. Каллиграфический почерк, каждая буква выведена твёрдой рукой:
«Господин Белославов, поздравляем с блестящим выступлением. У нас с Вами больше общего, чем Вы думаете. Будем рады видеть Вас завтра в полдень для беседы. Адрес прилагается. Мы можем рассказать то, чего Вы так и не узнали о своём отце».
Отец.
Знали, куда бить. Это был вызов. Похоже, в игру вступил кто-то третий. Тихий, неизвестный и, судя по всему, очень сильный.
— Рат, — я повернулся к крысу. — Сможешь узнать, кто это?
— Я уже разослал весточку своим! — пискнул он. — Но столичные крысы — те ещё снобы. Ждут обещанного пира, шеф. Того самого, что ты сулил за информацию о Яровом.
Я усмехнулся. Честная сделка.
— Будет им пир. Такой, что на всю жизнь запомнят. Но сначала — работа.
В этот момент завибрировал телефон. Видеозвонок. На экране возник шумный и счастливый хаос из «Очага».
Настя, красная от радости, пыталась всех перекричать. Рядом с ней сияла Даша. За их спинами маячил огромный Степан с плакатом «ИГОРЬ — НАРОДНЫЙ ЧЕМПИОН!». Вовчик восторженно махал рукой.
— Игорь! Мы видели! — кричала Настя. — Они козлы! Жюри купленное! Ты был лучше всех! Мы так гордимся!
— Да я бы этой судье её шляпу скормил! — прогудел на заднем плане Степан.
Я смотрел на их родные, злые, счастливые лица, и почувствовал, как напряжение отпускает. Вот оно. Вот ради чего всё это.