Только вот эта задачка была явно потруднее приведения физического состояния и дел Сереги в порядок. С телом все ясно — диета, режим, отказ от алкоголя и сигарет, постепенное восстановление. С долгами разберемся. С репутацией на работе — вопрос времени и качественно проведенных операций. Физика и логистика подчиняются усилиям напрямую.
А вот родительское доверие — штука хрупкая. Его не вернешь одной блестящей операцией или погашенным долгом. Оно восстанавливается месяцами последовательных действий, и каждый срыв отбрасывает назад сильнее, чем десять правильных поступков продвигают вперед. Прежний Серега это доверие методично уничтожал несколько лет подряд.
Ну что ж. У меня есть целых два дня, и, если не получится улизнуть под благовидным предлогом в город, буду искать общий язык. Диане я написал сообщение и наябедничал, что мать велела ехать в село на двое суток, добавив грустный эмодзи. В ответ получил сочувственный смайлик с сердечком.
А потом явились дядя Викентий и тетя Роза, друзья родителей Сергея.
Дядя Веня — Викентий Павлович, если по паспорту, но он сам настаивал на «Вене», мол, так привык с юности. Забавное сокращение для солидного мужчины шестидесяти пяти лет с густыми седыми усами и громким смехом, но ему шло. Они с тетей Розой познакомились с родителями еще в студенческие времена, и эта дружба пережила уже полвека: свадьбы, похороны, разводы чужих детей и совместные дачные посиделки.
Тетя Роза была колоритна, причем колоритна настолько, что сразу привлекала всеобщее внимание. И дело даже не в ее миндалевидных, черных, как мокрый уголь, глазах, гусарских усиках над верхней губой, длинном крючковатом носу и необъятной фигуре. Нет, колорита тете Розе придавало ее личное мировоззрение, которое у нее было очень даже своеобразным и бескомпромиссным.
Они с дядей Викентием заехали во двор как раз в тот момент, когда мы с Епиходовым-старшим на пару совали в багажник сумки, сумочки и ящички, а Вера Андреевна суетилась вокруг и то и дело выражала беспокойство, как бы какой кулечек не развязался или какую стратегически важную сумку не поставили боком.
Тетя Роза первой вышла из машины и заполнила весь двор, перекрывая собой все остальное пространство:
— Сережик! — трубно заорала она мне, размахивая рукой. — Сережик! Веня, ты глянь, как мальчик вырос! Был такой маленький, все стихи читал и в носу ковырялся, а туточки прямо как взрослый!
— Розочка, Сергею уже четвертый десяток пошел, какой же он маленький? Ну что ты такое говоришь? — всплеснул руками дядя Веня, седовласый, очень невысокий и худой мужчина с печальными глазами пророка Моисея.
— Ой, помолчи, Веня! — непререкаемым голосом огрызнулась тетя Роза, не терпящая возражений. — Это у вас, мужиков, ребенок только научился ходить, значит, взрослый, можно за пивом посылать. А вот мы, женщины, до последнего считаем детей маленькими, особенно мальчиков.
Она посмотрела на меня, и рот ее растянулся в улыбке, как будто она хотела сказать «ути-пути». Но вместо этого неожиданно рявкнула:
— Рассказывай, Сереженька!
Не подумав, я ляпнул первое, что пришло в голову:
— Стихи?
Тетя Роза растерялась, приоткрыв рот. А вот дядя Веня громко заржал и показал мне большой палец, но только так, чтобы жена не увидела этого жеста солидарности.
— Не-е-е… — наконец отмерла тетя Роза, придя в себя. — Все рассказывай! Мы сто лет не виделись, сразу после того как Наташка…
И тут она осеклась и испуганно зыркнула на Веру Андреевну, поняв, что сказала лишнее.
— Давайте продукты грузить! — торопливо прервала дискуссию Серегина мама, ловко переведя тему на главное. — Сереженька баранины взял. И сыра.
— Брынзы, — поправил ее я, уточняя. — Овечьей брынзы.
— О! — Тетя Роза уважительно посмотрела на меня, и из ее глаз пропало желание просюсюкать «ути-пути», вместо него зажегся профессиональный интерес. Но потом все же характер победил, и она снисходительно заявила: — Небось какого-нибудь гиссарского барана тебе подсунули, да? Тогда надо взять курочку. Потому что я не люблю очень жирное мясо.
— Обижаете, тетя Роза! — даже слегка обиделся я, поджимая губы. — От полутонкорунных мясо взял, из ягненка.
— Молодец! — Тетя Роза аж причмокнула одобрительно, оценив мою осведомленность.
— Вот только я не замочил его, — покаялся я, понимая важность момента. — Не знал, будем мы шашлыки делать или так потушим?
— И хорошо, что не замочил! — одобрила тетя Роза, энергично кивая. — Правильно замочить мясо — это целое искусство! Тут уметь надо! И замачиваться оно должно не больше четырех часов! Иначе вся суть баранины пропадет!
— С розмарином? — уточнил я, демонстрируя знание вопроса.
Тетя Роза посмотрела на меня с любовью и нежностью, будто на обретенного единомышленника:
— И с тмином! — заявила она важным голосом и подмигнула заговорщически.
После чего я понял, что с тетей Розой мы однозначно подружимся, несмотря на ее грозный вид.
— А курочку? Курочку взяли? — всполошилась тетя Роза, переключаясь на следующий важный пункт.
Вера Андреевна пожала плечами, недоумевая:
— Да зачем? Баранины вполне хватит. У нас еще ребрышки на борщ есть и тушенка на всякий пожарный. А так картошки пожарим со шкварками и луком. И грузди у меня соленые приготовлены.
— После баньки хорошо под водочку! — аж крякнул от предвкушения дядя Веня, и они обменялись с отцом Сереги понимающими взглядами истинных ценителей.
Тетя Роза надулась и пожаловалась мне, обращаясь как к союзнику:
— Понимаешь, Сережка, там же у твоих в доме русская печка есть. На дровах. Ты представляешь, что такое запеченная в дровяной печи курочка, начиненная гречкой с морковкой? И с чесноком!
Николай Семенович громко сглотнул слюнки и даже впихивать особо рыхлую сумку на пол заднего сиденья прекратил, замерев от представившейся картины.
— Так, может, по дороге заедем в «Пятерочку» и там возьмем? — осторожно предложила Вера Андреевна наивным тоном и этим, кажется, открыла ящик Пандоры.
— Верочка! — ахнула тетя Роза, прижимая руку к груди. — Божечки! Да что ж ты такое говоришь⁈ Какие там могут быть куры? Ты этих кур видела⁈
— Нормальные куры, — пожала плечами та, не понимая проблемы. — Я беру.
Тетя Роза побледнела и явно приготовилась разразиться целой лекцией о пользе курей не из «Пятерочки», набирая воздух в легкие. Но тут дискуссию прервал дядя Викентий, который сказал, что если мы в течение десяти минут не выедем, то начнутся пробки, и мы до обеда вообще