Мансур собрался с силами и, сутулясь и хромая, доковылял до стеклянного красивого подъезда. Симин указала, какими ключами пользоваться, и он справился без затруднений.
Следующие несколько дней он отлеживался и ел. Пил чай из газового самовара, который на кухне сам подогревался до нужной температуры и сам следил за уровнем воды. Еду Симин привозила на день, наверное, из ближайшего ресторанчика. Блюда были необычные, но сытные. Особенно хлеб показался вкусным, Мансур его по привычке называл хубз. После длительного общения по-арабски со следователем и охранниками в тюрьме он и думать стал не по-турецки, как привык. То и дело переходил на арабский.
Симин ждала надежные документы для него для перелета во Францию. Человек возник из ниоткуда и исчезнет в никуда. Был или не был в Тегеране, останется за дымкой, укутывающей вершину могучего Точала, нависающего над древним городом.
Среди скульптур и холстов, в душности и влажности, необходимой для сохранности полотен, которые стоили огромных денег, Мансур спал на диване, потел, видел кошмары, просыпался в испарине и пугался уже наяву черных в темноте комнаты деревянных носорогов, бегемотов и другой скульптурной живности.
Размышлял о том, что из рядового бойца-курда превратился в разведчика-нелегала от курдской РПК, работающего в лощеной Европе. Там ему хотя бы не грозит ежедневно смерть от малярии, осколка от турецких снарядов, внезапная гибель от смертоносного груза дрона или от самого дрона-камикадзе, да и просто на змею в горах можно наступить. Не потребуется от него участие в вылазках в Турцию и полная самоотдача в борьбе за химеру Курдистана, в которую он верил все меньше и меньше. Нет, он не революционер, как назвала его Симин. Ему было ближе участие в мероприятиях, какие организовал Секо с сирийскими курдами в Египте и ОАЭ. Он видел себя на светских раутах, когда словами можно припереть визави к стенке без всякого «Стечкина».
Размечтавшись, он опускал сам себя с небес на землю, полагая, что в Париже, не имея специального образования, максимум на что он может рассчитывать, так это работа таксиста, гарсона или грузчика в речном порту. И все-таки мыслями возвращался к тонкостям и перипетиям деликатной работы, какую вели его предшественники по службе в КГБ.
Мансур, конечно, знал о холодной войне, длившейся десятилетиями между Штатами и СССР. Считалось, что война закончилась развалом Советского Союза. Запад добился своей цели с помощью других стран, которыми руководит как своими штатами по сей день. Большинство из них повязаны одной цепью, и звенья этой «цепи» как условное обозначение доллара, если его положить на бок. Все расчеты в «зеленых», и Россию в этот оборот втянули.
Думал Запад, что стоит у ямы, в которую загнал Россию, делал скорбное лицо, глядя в разверстую могилу, а сам потирал руки в предвкушении поминального праздничного ужина. Пока он, уверенный в своей безнаказанности, обсуждал «важные» дела и планировал, какое место займет в его иерархии то, что осталось от Союза, на какие войны будет отправлять славян, где в мире еще предстоит навести «демократию и порядок», Россия вылезла из ямы, отряхнула руки от земли, зашла ему за спину и, похлопав по плечу, спросила: «Товарищ, а кого хороним?»
В открытое противостояние Запад с Россией идти боится, поэтому новый виток холодной войны вьюгой-метелицей взметнуло над земным шариком. Только России к морозам не привыкать. Новобранцы новой холодной войны — это и Кинне, и Мансур, и аргентинец. Только последний представитель стороны противоположной. У таких, как он, лишь финансовый вопрос на повестке дня, и именно поэтому аргентинец ввязался в эту чуждую ему битву. Никакой идейной подоплеки.
У Кинне и Мансура и других, которых тысячи, острое нежелание подчиняться этим «демократам», диктующим в их родных странах правительству, как жить, читающим лекции их студентам в институтах, а пока те внимают льющейся из лживых уст патоке, крадущим их секреты, сажающим на руководящие посты своих людей, а в других странах попросту объявляющим войну до последнего сирийца, украинца, иракца, ливийца… Чтобы восторжествовала их «демократия», а главное, удалось добраться до нефте- и газоносных земель в этих государствах.
Хорошо бы теперь не наступить на те же грабли. Вычистить ряды внутри страны, обрубить те полупрозрачные щупальца, которые уже запустили спецслужбы, в том числе и во властные структуры, и в СМИ, заполучив влиятельных людей на ключевых постах. Иначе будут подвергаться смертельной опасности те, кто и без того рискуют жизнью, те, кто на переднем крае и холодной войны, и горячей — там, где она идет и где будет непременно еще вспыхивать по границам России в бывших республиках Союза, где щупальца эти уже сомкнулись плотно. А работа контрразведчиков станет сизифовым трудом, если не будет соответствующих законов, решений, а будет все лишь на уровне лозунгов и разговоров. При плохой болезни плохое лекарство.
* * *
Во Франции в сентябре 2023 года в кафе около старинной больницы Питье-Сальпетриер, в тринадцатом округе на Севрской улице, где теперь работала Кинне, сидел молодой мужчина, смуглый, с чуть грустным лицом, с заметными шрамами на переносице и бровях, с довольно длинными волнистыми волосами, уложенными гелем. Небольшие усы и короткая бородка довершали образ, слегка мушкетерский. Он листал «Hürriyet», издаваемую на турецком в Германии и Нью-Йорке. Связной привез ему несколько газет из Берлина.
Мансур читал массу прессы из разных стран, анализировал. В этом тоже состояла его задача, поставленная Центром.
Поджидая Кинне, он увидел сообщение в турецкой газете, что Мурата Карайылана застрелили неизвестные, когда тот возвращался из Басры. Однако Джемаля уже хоронили не однажды. Так, в мае 2016 года турки сообщали, что его ликвидировал турецкий спецназ во время одной спецоперации.
Мансур хмыкнул и бросил газету в урну, когда пошел навстречу Кинне. Вчера Секо передал ему просьбу лично от Карайылана усилить работу по выколачиванию денег из местных бизнесменов, вести работу аккуратно, но методично.
Сентябрь 2023 года, г. Москва
Виктор Яфаров сидел дома — редкий случай, когда он не на работе и жена тоже. И Димка не в ссылке у бабушек. Расположился Виктор в своем кабинете, который оборудовал в довольно просторной кладовке.
Тут бубнил маленький переносной телевизор. На узких полках лежали находки из лесных поисков — небольшой музей. В основном из-за них Алла и пошла на жертву, отдав в полное распоряжение мужу эту кладовку. Ножи, обезвреженные патроны, пряжки от фашистских и советских ремней,