Татьяна Сергеевна Алексеева
Пушкин и Гончарова. Последняя любовь поэта
© Алексеева T., 2013
© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2013
Глава I
Россия, Санкт-Петербург, Измайловский проспект, 1828 г.
Улицы заметенной снегом столицы были пусты. Шел третий час пополуночи, до появления на них первых повозок и прохожих оставалось еще много времени, и пока здесь царствовала ночь. Правда, в городе было не совсем темно. Даже там, где не горели газовые фонари, дороги и тротуары были покрыты толстым слоем чистого пушистого снега, недавно выпавшего и еще никем не затоптанного, не испачканного летящей из труб сажей. Этот снег и покрывавший каменные стены домов иней делали улицы чуть светлее, смягчали черноту бесконечно длинной петербургской зимней ночи.
Тишина вокруг была почти полной. Все звуки словно застыли на морозе или уснули в мягкой, слегка «подсвеченной» снегом тьме. Казалось, что город будет безжизненным и молчаливым еще очень долго. Однако внезапно где-то вдалеке послышались конский топот и скрежет полозьев, и из-за поворота выехали запряженные тройкой лошадей сани, в которых сидели, обнявшись и укрывшись вдвоем одной шубой, молодые мужчина и дама.
Сани вихрем пронеслись по проспекту, оставляя за собой на девственно чистом снегу резкие следы полозьев и копыт. Перед Измайловской церковью возница начал придерживать лошадей, но те так сильно разогнались, что сани пролетели мимо храма и остановились только в полусотне шагов за ним. Сидящая в них пара зашевелилась, женщина завертела головой, оглядываясь по сторонам, а мужчина, выбравшись из-под накрывавшей их шубы, спрыгнул на землю. Как раз в это время к церкви подъехали с разных сторон еще два санных экипажа. Из одного вышли двое молодых людей в мундирах офицеров Измайловского полка, из другого — невысокий мужчина в теплом тулупе и девушка в длинной, отороченной белым мехом шубе.
Мужчина, приехавший первым, подал руку своей спутнице и помог ей выйти из саней. Все так же прижимаясь друг к другу и глядя под ноги, чтобы не поскользнуться на обледенелом тротуаре, они торопливо зашагали к церкви. Увидев спешащую им навстречу вторую пару, женщина выпустила руку своего кавалера и почти бегом бросилась навстречу низенькому человеку в тулупе.
— Саша! — крикнула она, протягивая к нему руки.
Он тоже перешел на бег и через несколько мгновений заключил ее в свои объятия:
— Оля, Олинька! Друг мой, сестра…
— Саша, ты все-таки приехал! Ты нам поможешь! — прошептала испуганная женщина и тихо всхлипнула.
— Неужели ты думала, что я оставлю тебя в беде? — так же тихо ответил обнимавший ее мужчина. — Я бы помог тебе, что бы ты ни задумала! Но что же ты делаешь, Ольга? Ты понимаешь, что это окончательный разрыв с родителями? Почему нельзя было еще раз поговорить с ними, объяснить?.. Я мог бы попросить маменьку…
Изо рта у него шел пар. Смуглое лицо раскраснелось на морозе и казалось еще темнее, чем обычно. Из-под съехавшей набок во время бега и объятий меховой шапки выбивались черные как смоль курчавые волосы. Такими же черными и вьющимися они были и у его сестры — только лицо у нее, в отличие от брата, было совсем белым.
— Саша… — вздохнула она, слегка отстраняясь и поправляя свою шапку, надетую поверх теплого пухового платка. — Ты же сам понимаешь, что это ничего бы не дало. Говорить с нашей матерью бесполезно, она ни за что не отпустила бы меня от себя! И уж точно не отпустила бы к Николаю…
С этими словами Ольга оглянулась на своего спутника, который теперь стоял рядом с ними и смотрел на ее брата с такой же страстной надеждой. Он выглядел заметно моложе нее и рядом с ней казался чуть ли не мальчиком.
— Александр, поверь, если бы была хоть малейшая возможность заключить наш брак с согласия ваших родителей, мы бы это сделали! — сказал он, разведя руками. — Но это исключено. Меня не принимают в доме вашего отца, а Ольге запрещено даже просто разговаривать или танцевать со мной на приемах. И даже ты вряд ли сможешь это изменить.
Маленький черноволосый человек понимающе кивнул. Его старшая сестра и ее возлюбленный были правы. Раньше, в детстве и юности, ему не раз удавалось помирить Ольгу с матерью, но в те годы они и ссорились из-за куда менее серьезных причин! Самой страшной «трагедией» в их семье был отказ Оли одеться в более скромное платье, чтобы ехать на бал, и отказ рассердившейся на нее за это матери разговаривать со своевольной дочерью. Тогда брату хоть и не без труда, но удалось уговорить Ольгу извиниться за свою дерзость, и мир между матерью и дочерью был восстановлен. Так же было и во время других их разногласий по разным пустякам. Но теперь и детство, и юность кончились. Теперь поводы для конфликтов стали настолько принципиальными, что простыми извинениями и признаниями своей неправоты обойтись было нельзя. Их с Ольгой родители — Сергей Львович и Надежда Осиповна Пушкины — были решительно против ее брака с отставным чиновником Николаем Павлищевым.
— Я обещаю, что Ольга будет со мной счастлива! Ты, Александр, можешь не беспокоиться за нее! — воскликнул неугодный жених.
— Да я верю тебе, верю, — успокаивающе ответил Александр Пушкин и оглянулся на остальных будущих участников свадебной церемонии, терпеливо дожидавшихся у входа в храм. — Пойдемте внутрь, пока не замерзли все!
— Идемте! — сразу же согласилась сестра. Ее действительно уже всю трясло, но вряд ли от холода — одета она была достаточно тепло.
Александр бережно взял ее под руку и повел к церкви, шепнув на ухо:
— Все будет хорошо, Оля, ничего не бойся! Я всегда буду на твоей стороне, и Левушка тоже, а вдвоем с ним мы и маменьку с отцом переубедим. Они примут твой брак, я об этом позабочусь!
Про себя Александр, правда, подумал, что рассчитывать на помощь младшего брата Льва в улаживании семейного скандала ему не стоит. Тот пока и не знал ничего о тайном венчании сестры! Конечно, Лева будет только рад, что она вышла замуж за его друга и однокашника по пансиону при Царскосельском лицее, и в ее противостоянии с родителями займет ее сторону, но вряд ли