Она бы взглянула на странного гостя еще раз, но краем глаза заметила, что мать снова наблюдает за ней, поэтому о том, чтобы повнимательнее рассмотреть предполагаемого Пушкина, пришлось на время забыть. Таша смогла лишь бросить быстрый взгляд на двух других только что вошедших мужчин, оказавшихся неподалеку от нее. Выглядели они весьма и весьма респектабельно, но юной Гончаровой почему-то вдруг стало ясно, что ни один из них не является поэтом. Хотя если бы ее спросили, почему она так думает, барышня не нашлась бы что сказать. Просто она так чувствовала: эти люди не смогли бы написать и нескольких строк в рифму, а смешной черноволосый господин — мог бы.
К счастью, никто из членов ее семьи и знакомых не догадывался, о чем думает Таша, иначе ей досталось бы еще сильнее, чем за одобрение новой моды. Внезапно в зале зазвучала музыка, и разговоры вокруг смолкли. Все гости прибыли, а если кто и опаздывал, то их решено было не ждать и немедленно начинать бал.
Музыканты заиграли еще громче, гости отхлынули с середины зала к стенам, и Таша затаила дыхание. Громкие радостные аккорды мазурки всегда, с первых же уроков танцев, приводили ее в самое счастливое и торжественное настроение. Музыка означала, что ей больше не надо скрывать свои чувства и мысли, не надо притворяться, не надо каждый миг думать о том, как она выглядит со стороны и не делает ли чего-нибудь предосудительного. Она могла улыбаться и смотреть на своих кавалеров горящими глазами, уверенная, что никто ее за это не осудит. Могла полностью отрешиться от всего, отдавшись мелодии и движениям, зная, что ее будут только хвалить за старания. Никакое другое занятие не делало ее настолько свободной!
Так было и теперь. В центр зала вышла и весело закружилась первая пара — хозяин дома Петр Йогель и одна из его теперешних лучших учениц, юная барышня лет четырнадцати с чуть рыжеватыми завитыми в букли волосами. Таша не знала ее имени, но не сомневалась, что это первый в жизни девушки настоящий бал, так восторженно сверкали ее глаза, когда учитель пригласил ее на танец, и таким сосредоточенным становилось ее лицо во время сложных фигур мазурки. Не так давно Гончарова сама танцевала в этом зале в первый раз и очень хорошо помнила свои чувства в тот день. Поэтому теперь, когда ее бывший учитель со своей юной партнершей пролетели мимо нее, Таша от всей души пожелала девушке не ошибиться в фигурах и станцевать ее первый танец наилучшим образом. А когда танцующие помчались дальше, она вдруг поймала себя на том, что немного завидует незнакомой барышне. Завидует той бурной радости, которую сама испытывала на своем первом балу…
Между тем по залу уже неслись и другие пары. Таша немного выдвинулась вперед, чтобы кавалеры, еще не выбравшие себе партнерш, обратили на нее внимание. Она не сомневалась в том, что ее сейчас пригласят, — еще ни разу не случалось, чтобы она не участвовала в открывающем бал танце. Но уж очень хотелось, чтобы это произошло поскорее — а то ведь и мазурка скоро закончится, и потанцевать она сможет всего минуту-другую!
Долго ждать приглашения младшей Гончаровой, как всегда, не пришлось. Уже на следующем аккорде перед ней словно из-под земли возник высокий молодой человек. Студент Федор Фоминский, уже не раз приглашавший ее на прошлых балах, был большим любителем скучных нравоучительных и сентиментальных разговоров, но танцевал превосходно, и девушка с радостью шагнула ему навстречу. Студент быстро поклонился Гончаровой, она присела перед ним в реверансе, и через секунду они уже были среди других танцующих.
Музыка звучала все громче и веселее. Вокруг мелькали огоньки свечей и лица не приглашенных на танец гостей. Мелькали все быстрее, пока не слились в сплошной блестящий туман, в котором ничего нельзя было разглядеть. Но Таша и не пыталась смотреть по сторонам. Для нее уже не существовало ни зала, ни особняка Йогеля, ни всего остального мира. Были только музыка и танец, был полет над начищенным до блеска и чуть слышно поскрипывающим под ногами паркетом, был юный студент, мастерски ведущий ее в танце навстречу кульминации и последнему аккорду. А больше ей ничего и не нужно…
Но вот музыка стихла, и танцующие замерли там, где их застиг финал мазурки. Эхо скрипок и труб еще звучало в просторном зале, но реальный мир уже снова окружал замечтавшуюся во время танца Гончарову. Но она не слишком огорчилась возвращению из музыкальной сказки, ведь это только первый танец, и впереди будет так много других!
Фоминский подвел Ташу к ее собравшимся в углу родным. Они встретили их улыбками, но по выражению лиц Саши и Кати младшая сестра сразу поняла — обе простояли весь первый танец у стены. Старшие дочери Гончаровых тоже хорошо танцевали, но приглашали их гораздо реже, чем Ташу. И хотя обе девушки смотрели на сестру с искренней радостью за нее, она не могла не чувствовать, что им все-таки немного обидно. Младшая Гончарова попыталась ободряюще улыбнуться им, дать понять, что она уверена: их обеих пригласят в следующий раз! Сестры ответили ей тоскливыми взглядами — сами они не очень-то верили, что будут пользоваться успехом на таком многолюдном балу. Таша в ответ лишь виновато пожала плечами. Не могла же она, в конце концов, отказывать кавалерам, желающим танцевать с ней, чтобы не огорчать Катю с Александриной!
Но внезапно юной Гончаровой стало не до сестер. Она почувствовала на себе чей-то пристальный, очень внимательный взгляд — почувствовала так остро, что даже вздрогнула. В первый момент ей показалось, что на нее опять смотрит мать, и девушка испуганно попыталась сообразить, не сделала ли она чего-нибудь неподобающего? Но нет, как раз в эту минуту Наталья Ивановна вместе с сыном Иваном подошла к дочерям совсем с другой стороны и добродушно улыбнулась Таше. Девушка скромно опустила глаза, а потом украдкой, очень осторожно, оглянулась.
Возле противоположной стены стоял тот самый невысокий черноволосый мужчина, на которого она обратила внимание перед началом танцев и которого приняла за поэта Александра Пушкина. Таша плохо видела на таком расстоянии и не могла как следует рассмотреть выражение его лица, но он, без сомнения, смотрел прямо на нее. И смотрел таким странным взглядом,