— Да, — пропищала я и прочистила горло. — Считаются.
Слэйд хмыкнул.
— Ты голодна?
— Что?
— Ну… ты упоминала ужин, а уже довольно поздно. Я голоден. А ты?
Я собиралась сказать «нет», что мне нужно вернуться в общежитие и готовиться к экзаменам, но изо рта вылетело совсем не то.
— Я умираю с голоду.
Слэйд начал водить меня ужинать после каждой нашей тренировки. Хантер пропадал с девушкой, так что ему и в голову не приходило подозревать хоть что-то. Это было… приятно. Слэйд слушал меня, когда я рассказывала о своих страхах и планах на будущее. О том, как я хотела отомстить за смерть своей семьи. О том, что моя способность была проблемной, потому что духи не всегда были дружелюбными. Его это всегда искренне интересовало — возможно потому, что его сила была чем-то похожа.
У него была способность контролировать разум. Редкая, чертовски редкая и, если честно, пугающая. Однажды он сделал мне небольшую демонстрацию — я тогда докопалась и хотела увидеть, на что он способен. Слэйд был невероятно силён. Ему достаточно было коснуться кожи — и он мог управлять твоим разумом. Работало лучше всего, если человек не ожидал этого, чтобы он не успел поднять ментальные щиты. Хотя, врать не буду: даже когда я знала, что он собирается это сделать, выдержать его вторжение было очень трудно.
Неудивительно: Азраэль набирал в «Монтагью» только лучших.
Мы сидели в кабинке итальянского ресторанчика в соседнем городке.
— Моё тело меня убивает, — проворчала я, когда официантка ушла.
— Ты очень усердно работаешь. Я видел тебя вчера ночью…
— Что? Ты теперь за мной следишь? — я усмехнулась, отпивая диетическую Dr. Pepper.
Слэйд откинулся на спинку сиденья, не сводя с меня глаз.
— Просто чтобы ты знала: я возвращался домой после свидания и увидел тебя через окна спортзала.
— Свидания? У тебя было свидание? — я прищурилась, не до конца веря. За все месяцы, что он был в «Монтагью», он не обратил внимания ни на одну девушку… а желающих было более чем достаточно.
— Да. У меня есть социальная жизнь вне наших спаррингов, знаешь ли.
Он не звучал обиженно… но в голосе было что-то странное.
Официантка принесла салаты, и мы пару минут жевали молча. Потом я снова заговорила:
— Ну? Кто она?
Он замер с вилкой, зависшей в воздухе.
— Кто она?
— Твоя девушка.
— Никто важный. Больше я её никуда не позову.
Я фыркнула и проткнула помидор.
— Ох. Похоже, было плохо.
— Ешь салат, Вейл.
Мы перешли к обсуждению техник, над которыми я работала, и тех, что уже освоила, и что, по мнению Слэйда, мне стоит улучшить. Не заметив, как, мы просидели до закрытия. Мы болтали часами.
И это было то, что я больше всего любила в Слэйде — с ним я могла открываться легко. Без усилий. Не так, как с Хантером. Это было что-то новое. Чувство свободы, что ли. Он никогда не осуждал — только поддерживал.
Когда мы вышли к его внедорожнику, его телефон завибрировал. Слэйд глянул на экран и тут же сбросил вызов. Я нахмурилась — наверняка это была та самая девушка со свидания.
Ну и что, Палмер? Он взрослый мужик, имеет право встречаться с кем угодно.
Он открыл мне дверь, я забралась внутрь и закинула ноги, чтобы он мог закрыть дверцу. Пока он обходил машину спереди, я заметила, что он снова смотрит на телефон — а затем отвечает. Я смотрела, как он ходит туда-сюда, проводит ладонью по лицу. Потом просто убирает телефон в карман и садится в машину.
— Всё в порядке? — спросила я, чувствуя себя неловко.
— Да. Эм… если я высажу тебя сегодня у твоего здания — это нормально?
Я нахмурилась. Обычно он парковался у своего корпуса и всегда настаивал проводить меня до моего.
— Конечно, — выдавила я резким тоном, потянувшись к ремню безопасности.
Он что, снова собирался к той девушке? Кем бы она ни была. Они собирались трахаться?
Мой ужин вдруг тяжело осел где-то под рёбрами.
Слэйд опустил руку на рычаг переключения передач, и под кожей на его предплечьях перекатились вены, когда он постукивал пальцами по коже. Его большой палец начал скользить взад-вперёд, взад-вперёд по гладкой поверхности, и я уставилась, загипнотизированная.
Вот так он трогал её? Он трахал её прошлой ночью?
Ох чёрт. Я что, ревную?
Мой взгляд резко метнулся к Слэйду, и воздух словно потрескался, когда его пронзительные карие глаза встретились с моими.
— Ты в порядке, Вейл? — его голос стал низким и хриплым.
Я поёрзала на сиденье и отвернулась к окну.
Промолчала.
Я не доверяла себе в этот момент: если открою рот — не знаю, что сорвётся.
И вдруг машина резко дёрнулась влево, подпрыгивая, когда он свернул на крохотную грунтовку.
— Ты что творишь?! — я ухватилась за бардачок, с трудом удержавшись.
Он резко затормозил и перевёл внедорожник в режим парковки.
— Палмер. Я больше не могу. Ты сводишь меня с ума. Тебя невозможно прочитать.
Слэйд выглядел серьёзнее, чем когда-либо.
— О чём ты вообще говоришь? — Я огляделась, всё ещё ошеломлённая тем, что он внезапно увёл меня чёрт знает куда посреди ночи. — Ты же вёз меня домой?
Он раздражённо рыкнул, и я напряглась.
— Это была та девушка со вчерашнего свидания. На телефоне, — тихо сказал он.
У меня в животе всё оборвалось.
— Я догадалась.
— Она хочет, чтобы я приехал. Знаешь зачем?
Я сглотнула.
— Могу представить.
— И тебя это не волнует? Тебе всё равно? Это тебя не задевает?
— А должно? — прошептала я.
Сердце бешено колотилось.
— Зачем ты это спрашиваешь, Слэйд? Почему тебе важно, что я чувствую?
— Потому что я не хочу её, Палмер! — сорвалось у него. — Я думаю о тебе. Постоянно. Днём, ночью. Скажи, что я ошибаюсь. Скажи, что ты не чувствуешь этого тоже.
Мой рот раскрылся.
Из всех возможных вариантов я не ожидала услышать это.
Машина внезапно стала слишком маленькой, слишком тесной.
Я дёрнула ручку двери, отщёлкнула ремень и вылетела из чёртового внедорожника в ночной воздух.
Мы были в каком-то глухой сосновом лесу у просёлочной дороги.
Дверь Слэйда хлопнула через секунду после моей, и я развернулась, оттолкнув его, когда он попытался приблизиться.
— Как ты смеешь! — ткнула я пальцем в его грудь. — Ты мой тренер. Мой друг…
— И я всё ещё это. Но я хочу большего. Мы будем идеальны вместе, Вейл. Ты это знаешь.
— Азраэль тебя убьёт, — огрызнулась я.
Слэйд качнул головой.
— Ему не обязательно знать.
Я рассмеялась — жёстко, горько.
— Он знает