Губы задевают кожу, потом он мягко целует, и меня пронизывает уколом: слишком нежные касания, нежные и горячие, торопливые. Он спешит… Начал неспешно, но быстро сорвался, целуя меня все горячее и горячее, постанывая, скользит по декольте.
Горячие руки скользят под моей спиной, ловко нащупав крошечную молнию платья.
Чего у Бергмана не отнять, так это умения раздевать женщину. Впрочем, это означает лишь одно — у него их были сотни… Если не тысячи… И неизвестно, скольких он перетрахал, пока мы крутили роман до свадьбы и после нее…
Однако это не отменяет факта, что его поцелуи — это что-то волшебное, горячее, искушающее. Страх и напряжение уступают место любопытству, но адреналин все-таки остается.
Именно он причина того, что я еще острее, чем всегда реагирую на порочные ласки. Он занимается моей грудью несколько бесконечно долгих минут и, кажется, я готова кончить только от того, как он целует и посасывает соски, как балуется с ними кончиком языка и покусывает.
Мои бедра дрожат, не выдерживая пытки. Самостоятельно отрываются от кровати…
И так бесстыдно движутся, вымаливая прикосновения.
— Тише, тише, принцесса… Иди ко мне… — ныряет в трусики, находит уязвимое место. — Иди ко мне, любимая… О.. Да… Вот это… Вот… Обожаю!
Его пальцы умело играют на клиторе и потом медленно, но уверенно ныряют в горячую влажность.
Он трахает меня пальцами и комментирует, какая я горячая и мокрая, и как сильно хочу трахаться.
— Я бы сказал, ты ебаться хочешь… Но принцессы же не ебутся. Они даже не трахаются, они занимаются любовью… Но сегодня мы будем трахаться.
Трусики ползут вниз по ногам, открывая бесстыжему мужу слишком доступный вид.
Последний шанс удержаться, когда его пальцы ложатся на бедра. Я смогу, да… Да, смогу! Потому что, несмотря на то, что Бергман не делает ничего ужасного, это вообще-то противозаконно, и я все равно против! Против…
Ааааа… Что он творит?!
Выгибаюсь дугой, когда он резко наклоняется и берет меня в рот, посасывая, урча, вылизывает…
— Обожаю… Обожаю тебе лизать. Кто бы сказал, а… Сучка ты… Слишком сладкая и слишком выебистая сучка… Но под моим языком ты глаже шелка, и я не устану тебе лизать и доказывать, какая ты на самом деле! — жарко выдыхает, вновь накрыв ртом пульсирующую плоть.
Вообще-то я против. Против…
Ааааа… Боже, против этого… я точно не против…
Слишком хорошо он меня берет, полизывает и сосет самый кончик, но не дает разогнаться волне, прекращает, пальцами поглаживая по кругу сочащейся вагины. Меня трясет от предвкушения, внутри поджимает пульсирующей пустотой, которую сразу же занимают его пальцы, и я благодарно, жадно сжимаюсь вокруг его пальцев. Даже подмахиваю бедрами осознанно…
Какая, нафиг, гордость, я хочу кончить… С ним хочу кончить, а потом подумаю, что делать с этим кобелем.
— Не могу… Черт… Как же хочу тебя… Услышать хочу! — вырывается из груди Натана гортанный рык, который вибрирует у меня между ног, запуская еще больший ток по телу.
Повязка на глазах остается, но липкая лента со рта оказывается сдернута. Из меня водопадом обрушиваются разные звуки: стоны, покрикивания, лепет и бессвязный повтор его имени: «Нат.. Нат… На-а-ат!»
Он размашисто двигает пальцами и продолжает меня ласкать, до самого финала, впитывая и всасывая каждую каплю удовольствия.
Я взлетаю… Мммм… Наконец-то взлетаю, жалкие потуги сделать самой себе хорошо не идут ни в какое сравнение с тем, что происходит сейчас.
И, когда в меня закономерно потом погружается горячий, толстый член мужа, я, в общем-то уже не протестую и сама тянусь за поцелуем.
Мой второй финал горячий и долгий, дольше предыдущего в несколько раз. Подбрасывает и долго-долго качает на волнах удовольствия, пока Бергман размашистыми толчками приходит к финалу…
Это ужасно.
И это, одновременно, самый классный секс, что у нас был. Просто на высоте…
Я даже не знаю, что сказать.
Впрочем, это знает мой дурной язык.
— Ты за это заплатишь, Бергман. Немедленно меня развяжи, мерзавец!
И температура между нами сразу падает градусов на двести…
Глава 18
Сара
— Ты все-таки вынуждаешь меня поступить плохо, Сара. Почему? Почему ты выводишь меня из себя даже сейчас?! Почему?! — злится Натан и снова рычит.
Точно животное, дикое, умное, грациозное..
Так, стоп… Кажется, я его хвалю! Да, он в постели хорош, и на этом все!
Больше никаких положительных качеств.
Красивый и порочный хищник, с отсутствующей душой и крайне холодным, даже каменным сердцем.
Угораздило же меня в такого влюбиться.
Надо спасаться, пока не поздно.
— Ты получил, что хотел, Бергман. Спустил. Теперь развяжи меня немедленно! — требую я.
— Ах, я получил то, что хотел?! Ты меня вообще слушала, принцесса?! Спустил… Ты, блять.. Серьезно?! После того, что только что было сейчас, ты считаешь, что мне нужно только спустить?! Спустить с тобой, как со шлюхой?! Вот ты какого мнения обо мне.
— Заячий хвостик мне о многом сказал.
— Тебе не дает покоя тот хвостик. Ясно… Что ж. И ты считаешь, что я хочу только спустить. Показать тебе? Показать, как обращаются со шлюхой? Чтобы ты на контрасте почуяла разницу! — в его голосе просыпаются какие-то совсем низкие нотки, пугающие и совсем лишенные границ.
По телу пробегает ледяной озноб. Нужно притормозить! Остановиться с оскорблениями, но уже слишком поздно!
Натан снова берется за свое пошлое дело. Он схватил меня за лодыжки, зафиксировав их так, чтобы я могла двигать и даже немного дергать ногами, но не полностью, нет…
Под попу отправляется подушка. Довольно высокая подушка, должна признать. И теперь моя вагина и задница лежат выше головы, как на постаменте.
Что еще он придумал, озабоченный?!
Я сжимаюсь от каждого звука и щелчка…
Потом его пальцы касаются мокрых складочек и.. скользят ниже, к попке.
— Не смей!
— Ты уже была не против, когда я шалил тут немного, и мы потихоньку продвигались в сторону…
— Так любимых тобой пробок с хвостиком, да?! Ни за что!
Его пальцы