— Нет-нет! Прекрати! Немедленно…
Это еще не все, через миг кожу живота начинает щекотать какой-то пушок, и меня аж подбрасывает высоко вверх.
Я ничего не вижу, поэтому восприятие, как никогда острое. И я каждой мурашкой понимаю, что он щекочет меня пушистым хвостиком.
— Не смей! Это… Это тот самый хвостик?! Животное! Нет! Я… Не прощу! Этого точно тебе не прощу..
— Нет, что ты. Это новый хвостик и не заячий, нет. Зайца можно тупо завалить, как добычу. Но ты же не зайчик, Сара… Ты та еще лисица. Ты тоже хищница. Роскошная, хитрая и красивая лисица…
Он опускает этот хвост мне на грудь, и я понимаю, что это действительно длинный, роскошный хвост, который Натан, похоже собирается вставить мне в попу и трахнуть!
— Убери это! Я не шучу… Я..
— Я тоже! — огрызается он. — Тоже не хочу. Обвиняешь меня в том, что я способен только на то, чтобы спустить? Ок, сейчас я тебе это продемонстрирую… На контрасте, и я думаю, ты будешь просто охеренной…
Кончик пробки касается отверстия, щекоча его. Натан легко нажимает, смазанный кончик начинает входить, и я… выкрикиваю.
— Прекрати, я беременна!
Глава 19
Сара
Натан пораженно застывает.
Я продолжаю вопить полными легкими:
— Думай, что творишь! Хочешь изнасиловать в задницу беременную жену? Отлично! Выкидыш я тебе никогда не прощу!
Кажется, Натана даже отбрасывает назад, потому что кое-что падает на пол с мягким шелестом и одновременно стуком.
Это..
Плачу, не в силах двигаться.
— Даже ноги затекли, а руки… вообще не передать словами. Я их не чувствую. Я сейчас умру… Умру!
— Это правда?!
Хотела бы я видеть перекошенную рожу Бергмана в этот момент, но поверх глаз лежит повязка.
— Сара.. Сарочка… Это правда?! — спрашивает он. — Мы же предохранялись.
— Не всегда.
— Вот черт… — хлопает себя по лбу. — Ебать, Натан. Ты осел. Сорок с лишним лет, и до тебя только что дошло, что ппа — это не гарантия от беременности! — говорит он с досадой.
— Ааааа… То есть ты еще и не хочешь от меня детей! Ну, конечно… Их тебе родит твоя любимая зайка… Кучу зайчат тебе нарожает.
— Блять, ну что за бред, Сара. Прекрати. Ни слова. Я сейчас… Сейчас, любимая. Кретин. Боже… А ты… — голос его осекается. — Ты тоже дура! Дура упрямая… Почему ты сразу мне не сказала?! Нахрена было морозиться от меня неделями?!
— И что это меняет?! Что меняет, Бергман?
— Все, — решительно заявляет. — Это меняет все.
Или ничего, добавляю мысленно.
Но становится уже слишком поздно. Бергман суетится вокруг меня, целует, поглаживает, бормочет что-то.
— Нож. Я забыл взять нож. Я сейчас… Сара… Одну минуту, на кухне должен быть нож! — говорит он ошарашенно.
Потом зачем-то прикрывает меня тонкой простыней, целует в щечку.
Убегает, прибегает… Развязывает.
Мне даже не приходится изображать слезы, я реву по-настоящему, когда в затекшие конечности возвращается чувствительность. Это оказывается неприятно и больно, колко. Бергман массирует мои руки и ноги, целует их… Каждый пальчик, опустившись на колени, целует, потом обнимает меня за ноги и замирает.
— Если бы ты сразу сказала…
— Хватит… — я не узнаю свой голос. — Я хочу одеться и домой.
— Мы поедем домой. Обязательно поедем.
— Я хочу побыть одна. Мне плохо.
— Тогда поедем в больницу! Сейчас же…
Я только сейчас снимаю повязку, глаза не сразу привыкают к свету.
Вид у Бергман растерянный и раскаивающийся.
— Мне не нужно в больницу. Мне просто плохо и страшно… Я хочу к себе в постель и хочу свою любимую грелку. И чай хочу…
— Я все сделаю.
— Нет. Я к тебе не поеду. Ни за что! Нет! — выставляю вперед руку.
— Сара… — вздыхает. — Я… Прости меня.
— Нет. Ты со мной, как…. Как не знаю с кем.. Ты продолжаешь встречаться с этой шлюхой.
— Нет, — яростно мотает головой. — Я тебе не врал. Все осталось в прошлом, и ты больше о ней не услышишь, клянусь. Оденешься? Или сходим в душ?
Я вырываю из его рук одежду. Бергман предусмотрел даже то, что я захочу переодеться и взял один из моих любимых спортивных костюмов, мягкие кеды. Все стильное, лучшее… То, что я бы сама выбрала.
От его продуманности меня начинает тошнить, поэтому я сбегаю в ванную комнату, оставив мужа стоять побледневшим и сжимающим кулаки.
Рвотные спазмы — пустые. Меня ничем не тошнит. Но звук, наверное, тот самый..
Он со мной как со своей шлюхой... Не могу это пережить. Не могу даже смотреть на него!
— Сара… — тянется ко мне после возвращения Бергман.
Меня сметает к самой стене, если он меня коснется, мое сердце просто лопнет!
— Я хочу домой. Мне нужно отдохнуть.
— Да. Понимаю. Поехали…
— Нет, я вызову своего водителя… — ищу взглядом телефон.
Бергман подает его мне и даже не ропщет, продолжает смотреть на меня, как на восьмое чудо света.
Меня все еще потряхивает от пережитого.
Слишком много всего…
Этот человек ужасен.
Только он может устроить такого размера апокалипсис в моей душе и заставить пойти на самые черные поступки..
Глава 20
Сара
— Сара, вам цветы, — сообщает горничная, заглянув ко мне в спальню. — Много цветов.
Уже полдень, но я никак не могу заставить себя встать с кровати.
Тело будто разбитое, горячее. Я долго не могла уснуть, а потом мне снилась чушь: мы с Натаном то трахались, то целовались под дождем, то убегали друг от друга, и у нас обоих были хвосты и лапы. И в отражениях луж я видела нас зверями…
— Я пока не готова принять букет, Наталья. Пусть приготовят завтрак и подадут мне в постель.
— Думаю, мы бы и не смогли подать вам букет, Сара. Цветы… — замялась, ахнув. — В общем, я даже не знаю, как вам это