Дверь за Яном захлопывается, и я будто прозреваю.
Слепой баран!
Ян прав: какого хрена Сара кинула мне претензии о связях с девушкой из агентства эскорт-услуг?
Как она могла это раскопать?! Я не давал ей повода в себе сомневаться!
Если только кто-то ей не сообщил…
Глава 23
Сара
— Ну и нахуй оно тебе надо?
От неожиданности я вздрагиваю.
Вот это сюрприз: супруг моей подруги, Лиды, Ефим Воронов в моей гончарной мастерской! Все детишки, которых я обучаю, уже ушли, и я осталась одна.
Бергман договорился меня не беспокоить и перестал поджидать всюду.
Неужели он держит свое слово? Нет, скорее всего просто затаился!
Охрана предупредила бы, если бы появился Бергман. Насчет Воронова Ефима, криминального авторитета, бывшего уголовника и мужа одной из моих подруг, я не давала распоряжений.
Честно говоря, удивлена, что он так быстро появился!
Я ведь только-только попросила подругу, Лиду, чтобы связаться с ее мужем. Он из криминальных кругов, уверена, он знает, как отправить на тот свет человека… По крайней мере, о киллерах он точно осведомлен.
И вот он, собственной персоной. Не думала, что так рано он появится. Не ждала, что сам придет…
— Горшочки, значит, лепишь.
— Это хобби. Очень успокаивает. У Лиды спросите.
— Да я знаю. Она мне в прошлом месяце какую-то кособокую хуйню на стол плюхнула и сказала, теперь вы, мой дорогой муж, будете харчи хлебать только из этой приблуды, сделанной моими прекрасными руками. А если не будете хлебать, то не видать вам моей сладкой пизденки до скончания веков…
— Прям так и сказала? — морщусь.
Выражается этот мужлан-уголовник — просто фу.. Вот Натан — другое дело!
Так, стоп… Натан — лицемерный маньяк и насильник.
— Почти. Суть такая была. Ладно, как в эту херню влажную руки совать, чтобы тоже горшок сделать? — усмехается Воронов.
Приходится прерваться, дать ему фартук и поставить бандюгана возле гончарного круга, дать ему кусок глины…
Он запускает в него руки с корявыми пальцами. Настолько сбитых костяшек я ни у кого не видела, а еще у него татуировки от времени поплыли синевой. И нравится же моей подруге такой мужик… Мда..
Некоторое время я просто объясняю, что делать и как. Направляю.
Удивительно, но Воронов ловко схватывает и у него получается, кстати, намного лучше, чем у Лиды. Наверное, потому что он на зоне лепил чего-нибудь такое… из хлебного мякиша. Понятия не имею, лепил или нет, но форму он чувствует.
— Значит, мужа хочешь кокнуть, — неожиданно говорит. — На тот свет отправить. Мокруху задумала.
— Я бы предпочла сказать, избавиться от проблемы.
— Когда твой любимый муж стал проблемой? У вас же там полный амур....
Глава 24
Сара
Воронов цепляет меня пристальным взглядом на секунду, потом снова деловито занимается лепкой.
— Был любимым, стал проблемой. Так и есть. Все изменилось.
— Бергман твой — не лошара из переулка. Видный бизнесмен. Большой человек. Охрана у него не хухры-мухры. Ты хоть понимаешь, какого уровня профи должен быть киллер? Сколько бабла отвалить придется? Или просто еще из детских фантазий не выбралась? Че ты там накудрявила дурных мыслей у себя в башке? — спрашивает без церемоний.
— Я хочу получить развод. Он отказывается давать развод. Не хочет оставить меня в покое.
— И че, убивать надо из-за развода? Такие дела в суде решаются.
— Ха. Не вам отправлять меня в суд, Ефим. Сами-то..
— У меня с женой все в ажуре. Порешали мирно! О тебе говорим! — обрезает. — Свои причины назови.
— Есть вещи, которые прощать нельзя. Бергман перешел все допустимые границы.
— Бла-бла-бла.. Я такое пиздабольство не секу. Мне факты нужны. Мокруха — дело серьезное. Ближе к делу. Чем твой мужик мог провиниться, что тебе его аж прикончить захотелось?
— Хорошо. У вас много женщин было. Вспомните свой секс. Но не просто секс, а фу, какой мерзкий секс. Грязный. Тот, за который было бы стремно перед Лидой? И даже намекнуть жене сделать так же просто недопустимо. Вспомнили?
— Допустим. Я не пай-мальчик.
— А теперь представьте, что Лида не хочет, а вы это все равно делаете с ней. Против ее воли!
Задумывается.
— Да ну нах… Нормальный мужик бабу разогреет так, что ее уверенное «нет» превратится в робкое «да?», потом я-я-даст-ист-фантастиш! — заявляет уверенно. — Видимо, твой обрезанный — фуфломет знатный, и спичкой своей чиркать, как следует, не научился. Или ты просто кочевряжишься?
Под пристальным взглядом соврать не получается.
Да и совестно мне врать о таком!
— Я выкрутилась лишь чудом. Хитростью! Но угроза была реальной. Бергман меня унизил, поставив на один уровень с дешевой шлюхой, мнением которой можно не интересоваться. И он из тех людей, которые всегда доводят задуманное до конца. С этим человеком я не могу остаться наедине. Опасаюсь, не доверяю ему. И, к сожалению, у меня нет возможностей ему противостоять. Его финансы и связи, связи моей семьи не позволяют мне долго отсиживаться в стороне. Меня вынудят быть с ним, и это недопустимо! Остается всего два выхода…
— Вздернуться самой или кокнуть муженька? — подхватывает мои мысли Воронов и показывает глазами вверх. — Ты же в курсе, что все мы на Страшном Суде окажемся… И вот какая бурда… Самоубийство — страшный грех. Страшнее, чему убийство. Если ты искренне раскаиваешься, что человека убил, что жил неправильно, есть шанс на райские кущи, прикинь? Но если ты самоубийством займешься, то путь тебе только в пекло. И никак иначе…
Печальный расклад. Так-то я о геенне огненной и страшном суде не задумывалась… Удивительно вообще, что криминальный тип о таких материях рассуждает с самым серьезным видом.
Потом мы больше ни о чем не говорим, занимаемся лепкой из глины.
Не думала, что разговор с Вороном затронет такие глубокие слои, о которых я не задумывалась прежде… Стараюсь прогнать эти мысли, но не получается. Пытаюсь представить Бергмана холодным трупом, и собственное сердце стынет.
У Воронова получается отличный горшок. Почти ваза.
Для первого раза прямо-таки высший пилотаж.
Однако я не успела похвалить мужа