Воронов со всей дури швыряет свой горшок на пол. Сырой горшок — в месиво.
— Жалко! — ахаю я от всей души. — Он был неплох!
— Да тьфу. Неидеальный, косой какой-то.
— Неидеален, но очень даже хорош. В следующий раз вышло бы лучше… Неужели не жалко своих трудов?
— Горшок разбить тебе жалко. А человека не жалко? Человек посложнее горшка будет. Горшок пустой, а у всех людишек свои мысли и мнения имеются, не всегда верные. Наполнение разное… Оттого иногда кажется, что понимания не достичь… — молчит.
Я тоже молчу. С отчаянием! Откажется, я пойду искать дальше. Не знаю, где ищут киллеров, но я найду!
— Ладно, будет тебе встреча с киллером. Настоящий профи. Дело свое знает. Цену не назову такие тонкости он персонально обсуждает. От сложности задачи зависит. Тебе самой уломать его придется на заказ.
Глава 25
Натан
— Дава, помнишь, я тебе сказал разобраться с шалавой? Которая на Каменской жила?
— Да. Конечно.
— Ты отчитался, что разобрался.
— Все сделал, как вы сказали. Проблем она больше не доставит. Вообще.
Мужчина улыбается широко, но глаза остаются жутко холодными.
Дава — не потому что его зовут Давид. Дава — потому что кличка Удав… Но не называть же мне его Удавом при посторонних! Поэтому я называю его Дава, и он, подумав, согласился, что это допустимо.
Честно говоря, этот тип — жуткий. Его лицо можно было бы назвать даже красивым, но все портят глаза. Большие, черные, маслянистые. Как будто нарисованные. Без всякого выражения. Медлительный, с виду флегматичный, но быстрый, сильный и жестокий. Он иногда меня самого пугает. Его посоветовали мне, как человека, который может решить очень сложные проблемы. Мол, в службе безопасности человека моего уровня обязательно должен быть специалист, который может решать проблемы, используя нестандартный подход.
Однажды он уже решил сложную проблему, потом я долгое время ему платил за то, что он сидел без дела. Но вот с Настей Зайкиной, она же Зайка, он помог разобраться.
Подробностями я не интересовался. Дава отчитался, что все сделано, и у меня не было причин сомневаться. Я не интересовался, как именно он решил проблему. Надеюсь, что не убил. Потому что если убил, то там концов не найти.
— Мне нужно с ней поговорить. Это реально устроить? — спрашиваю я.
Дава кивает.
— Да, и даже обойдемся без спиритического сеанса.
Кажется, это была шутка. Но я не настроен на смехуечки, это во-первых. Во-вторых, я не считаю нужным смеяться там, где мне не смешно, а мне в последнее время даже улыбаться не хочется.
— Но нужно подождать, — добавляет.
— Сколько?
— Минимум, двое суток. Может быть, трое.
— Долго!
— Раньше не выйдет, — смотрит на меня, не мигая. Тот еще тип, жуткий! — Натан, она под транквилизаторами. Обдолбанная. Мысленно находится в лучшем из миров. Или в худшем. Скорее, второй вариант. Не зря же ее определили в палату, чтобы она не могла себе навредить.
— Значит, сделай все, чтобы она могла говорить связно.
Потому что разговор с Яковом многое не прояснил. Он утверждал, что Сара уже знала, к кому я ездил, даже назвала прозвище шлюхи.
У ее менеджера-сутенера было куцое чувство юмора. Зайкина стала Зайкой…
После ухода Давы остается какой-то мрачный фон, давящий… Словно он оставил темных красок и запачкал ими мой светлый офис. Пытаюсь избавиться от этого впечатления, пальцы тянутся к телефону.
Позвонить жене? Спросить, как у нее дела?
Ответит или отпишется сообщением: «Я занята, у меня все хорошо. Спасибо, я ни в чем не нуждаюсь»
Пренебрежение от принцессы так и фонит во всем! Даже в том, что она не утруждает себя написать новое сообщение, просто копирует один и тот же текст.
Р-р-раздражает!
Меня раздражает не сама Сара, нет. Я по ней скучаю безумно. Вспоминаю наше воркование, милые покусывания, флирт — сердце взлетает, наши пикировки, страсть, ее хитрость и настойчивость…. Блять, горю.
Горю так, что боюсь стать кучкой пепла, остывшей золы! Или я уже давно остыл… Остыл ко всему, что не касается нее самой?
Меня раздражает, что я по ней так безумно скучаю и ничего не могу с собой поделать.
— К вам посетитель. Он не записывался, но представился вашим родственником… — торопливо вбегает без стука секретарша.
— И кто же это?
— Да мы как одна семья, к чему лишние церемонии?! — звучит голос постороннего и широко распахивается дверь кабинета.
— Вот. Это он… — делает страшные глаза моя секретарша.
Я слежу за перемещением мужчины по своему кабинету. Этого типа я знаю, конечно, но близко мы не общались. Ефим Воронов — супруг подруги моей жены. Разношерстные у нее подруги и их вторые половинки, соответственно, тоже.
— Иди, — отпускаю секретаршу. — Чем обязан, Ефим?
— Жизнью ты мне обязан, парень.
— Любопытно. Не припомню такого… Ближе к делу.
— Куда уж ближе. Я не шучу. Может быть, ты не в курсе, парень… Но обиженная баба — страшнее атомной войны, — разваливается в кресле. — Может поджечь дом, в котором ты мирно спишь. Моя, например, так и сделала! — говорит хвастливо. — Когда хуек суешь не туда, куда надо, и не слишком успешно чиркаешь им между ног своей женушки, жди беды!...
Глава 26
Натан
Жена-жена…
Все только вокруг нее и вертится в последние дни. Как будто она — ось моего мира! Когда такое бывало, а? Никогда! Раньше был только я и мои интересы, а теперь на пьедестале — она вдруг оказалась. Она и наш ребенок, разумеется.
Я даже представить себе не могу, каким он выйдет или она… Здесь тоже все не под моим контролем, да? Что же такое… Совсем никакого покоя с этой женщиной..
Когда я понимаю, о чем речь, до меня доходит, что это все слишком далеко зашло.
— Убить хочет. Остаться богатой вдовой, значит… — сиплю.
— А ты че, завещание на нее составил, чтобы жене после твоей смерти золотые горы обломились? — уточняет Ефим.
— Нет.
Я в таком шоке, что даже нет мысли юлить.
—