Я некоторое время смотрю на это прекрасное насекомое, а затем рассеянно бормочу: — Когда-то считалось, что это дух ведьмы в обличье насекомого.
— Иногда мне снится, что я большая черная собака, — произносит дочь.
Давина, Эсме и я молча смотрим на Беа, пока она вырезает круги из теста. Через мгновение Давина спрашивает: — Ты хочешь сказать, что видишь во сне черную собаку?
Дочь качает головой.
— Нет. Я – это она. Очень большая. Я лаю и все такое.
Тетушки поворачивают головы и смотрят на меня.
Я знаю, о чем они думают. Во многих культурах черные собаки считаются предвестниками беды или даже смерти. Увидеть такую собаку во сне – дурное предзнаменование. А в этой семье к предзнаменованиям относятся серьезнее, чем к диагнозу «рак».
— Не стоит слишком волноваться, — говорю я. — Мне часто снится, что я выиграла в лотерею и живу в домике с видом на пляж на Фиджи.
Эсме переводит обеспокоенный взгляд на Беа.
— Это не одно и то же, милая. Совсем не одно и то же.
— Сны – это всего лишь способ обработки информации нашим мозгом. Они ничего не значат.
— Все имеет значение. Вселенная не терпит совпадений.
Бабочка взмахивает своими ярко-синими крыльями и слетает с моего пальца, после чего начинает беспорядочно порхать в сторону задней двери. Кью подходит к двери, открывает ее, и бабочка улетает, сверкнув синим светом.
Звонит домашний телефон. Давина подходит к стене и снимает трубку.
— Блэкторн. — Она замолкает. — Да. — Тетя слушает, как ей кажется, очень долго, затем упирает руку в бедро. — Надеюсь, это не какая-нибудь дурацкая шутка. — Еще одна пауза. — О, я в этом не сомневаюсь. — Теперь пауза более долгая, затем она повышает голос. — Перестаньте ныть и исправьте это!
Давина бросает трубку и поворачивается к нам. Ее щеки раскраснелись, губы поджаты, а глаза сверкают от ярости.
Эсме наклоняется вперед, сидя на стуле.
— Кто это был? — спрашивает она.
— Это был мистер Андерсон.
Эсме хмурит брови.
— Из похоронного бюро?
— Тот самый.
— Что он сказал?
Давина недоверчиво качает головой.
— Вы не поверите. Они потеряли тело матери.
Глава восьмая
ВОСЕМЬ
МЭЙВЕН
Мы потрясенно молчим. Эсме приходит в себя первой.
— Что значит «они его потеряли»?
— То и значит. В похоронном бюро не могут найти тело. Оно исчезло.
— Ну, она же не могла просто встать и уйти. Как вообще может пропасть труп?
К сожалению, у Беа есть своя теория.
— Возможно, в морге работает нелегальная фабрика по продаже трупов.
Мы все поворачиваемся и смотрим на нее. У нее хватает такта смутиться, но не хватает ума замолчать.
— Я видела по телевизору передачу об одной похоронной конторе, которая продавала тела вместо того, чтобы их кремировать. Думаю, существует что-то вроде черного рынка частей тела? Для исследований и прочего. И органов.
Давина в ужасе смотрит на нее.
Моя дочь и ее документальные фильмы о реальных преступлениях. Мне действительно нужно начать следить за тем, сколько времени она проводит перед экраном телевизора.
— Я уверена, что это просто недоразумение.
— Недоразумение? — с тревогой повторяет Эсме. — Все гораздо хуже!
— Я имела в виду, что они не могли потерять ее в буквальном смысле. В здании наверняка есть камеры наблюдения. Им нужно всего лишь просмотреть записи. Кто-то перенес гроб не в ту комнату. Я думаю, что все уладится.
Давина качает головой.
— Я бы не была так уверена. Этот болван Андерсон не только сказал, что он и его сотрудники провели тщательный обыск всего здания, включая все холодильные камеры и гараж, но и просмотрел записи с камер наблюдения. Никто не входил в здание после того, как они заперли его прошлой ночью. И никто не выносил гроб. На самом деле ее гроб стоял там, где они его оставили. Он не был вскрыт или поврежден. Не было никаких признаков того, что что-то не так. Мама просто исчезла.
Сдерживая раздражение, я говорю: — Мертвые люди не решают внезапно встать и отправиться на прогулку в парк. И они не испаряются. Кто-то знает, что случилось с бабушкой. Я собираюсь съездить туда и все разузнать. Беа, оставайся здесь со своими бабушками. И, пожалуйста, больше никаких теорий. Кью, пойдем.
Я уже собираюсь развернуться и уйти, но телефон звонит снова. Прежде чем Давина успевает взять трубку, я срываю ее с рычага, молясь, чтобы это был мистер Андерсон и чтобы он дал ответ на мучительную загадку о том, куда делся труп моей бабушки.
— Алло?
— Привет, Мэйвен. Я надеялся, что трубку возьмешь ты. Мне повезло.
Это Ронан. Пол уходит у меня из-под ног.
— Я знаю, что ты, скорее всего, сейчас не можешь говорить из-за всех этих акул вокруг. Но я решил предложить свою помощь.
Я поворачиваюсь спиной к кухне, полной любопытных глаз, и спокойно говорю: — Извините, но вы ошиблись номером.
Он тепло и самодовольно усмехается.
— Да ладно тебе. Ты же знаешь, что я единственный в этом городе, кто может помочь тебе найти Лоринду.
Когда я не отвечаю, Ронан добавляет: — Удивлена, что я об этом слышал? Тебе следовало бы знать. И прежде чем ты обвинишь меня в чем-то гнусном, отвечу «нет». Я не имею к этому никакого отношения. Хотя должен признать, что возможность помочь тебе с такой интересной дилеммой чертовски заманчива.
Мои щеки заливает румянец. Я стискиваю зубы, считаю до пяти и мысленно проклинаю тот день, когда родился Ронан Крофт.
— Как я уже сказала, леди, вы ошиблись номером. Здесь никто не проживает с таким именем.
Я кладу трубку на рычаг и выхожу из комнаты, не глядя никому в глаза. Кью следует за мной по пятам, скорее всего, уклоняясь от горячего пара, вырывающегося из моих ушей.
Я не должна позволять ему выводить меня из себя, но Ронан Крофт знает, как надавить на каждую из моих болевых точек, и всегда это делал. Я не удивлюсь, если окажется, что он спланировал всю эту нелепую ситуацию, что бы он ни говорил.
Когда мы подъезжаем к похоронному бюро Андерсона, перед ним стоит элегантный черный спортивный автомобиль. Он выглядит дорогим, вычурным и совершенно неуместным в этом городе.
Я уже знаю, кому он принадлежит.
Кью, сидящий рядом со мной на водительском сиденье, поворачивается ко мне.
— Оставайся здесь, — говорю я. — Если я не вернусь через пятнадцать минут, езжай прямо в полицейский участок и заяви о пропаже бабушки.
Он молча смотрит на меня с выражением сомнения на лице.
— Да, я знаю, что наша семья не вовлекает других людей в свои дела, но у нас никогда раньше не пропадал труп. Я разберусь с тетушками, когда мы вернемся домой.
Я выхожу из машины и направляюсь в гостиную дома Андерсона. Единственный человек, которого я надеялась больше никогда не увидеть, развалился в кресле рядом с небольшой пальмой в горшке, курит сигарету и выглядит красивым и скучающим.
Пока его дикий взгляд не останавливается на мне, Ронан улыбается, как тигр во время кормежки.
— Привет, Мэйвен. Боже, какой ужасный цвет волос. Хотя туфли интересные. Очень практичные. Подходят для прогулок на большие расстояния. Они принадлежали твоей бабушке?
Его ледяные глаза блестят от веселья. Ронан одет в черный кашемировый свитер, черные брюки и черные кожаные лоферы, которые, вероятно, сделаны из шкуры исчезающего вида животных. Он ослепительно элегантен. Он также излучает полное самодовольство, которое свойственно только нарциссам или сверхбогатым людям.
В его случае и то, и другое.
— Позволь мне выразиться яснее. Мне не нужна твоя помощь в этом вопросе или в каком-либо еще. Моя семья – не твое дело. Убирайся.
— Не мое дело? Это уже слишком, учитывая, насколько мы с тобой были близки. — Его веселый тон становится хриплым. — Ты помнишь, сколько раз мы были вместе? Потому что я точно помню.