На следующий день утром Маша, как обычно, вошла в ворота старинного особняка на набережной. Позвонила с крыльца парадного входа, улыбнулась в камеру, а потом, открыв дверь, охранникам и поднялась на второй этаж.
Домработница Любовь Сергеевна с двумя упитанными ротвейлерами встретила ее на пороге.
— Здравствуйте, Машенька! Какая на вас сегодня прелестная кофточка, очень вам к лицу.
Маша уже давно перестала и бояться больших злобных псов, и удивляться неиссякаемому оптимизму и хорошему настроению Любови Сергеевны. Для нее-то утро всегда было самым трудным временем. Охватывала неуверенность и какие-то детские страхи, особенно за Ксюшку. И хотя она ненавидела свою готовность расстраиваться по пустякам, но с утра ничего не могла с собой поделать.
— Спасибо, Любовь Сергеевна. Витя встал?
— Встал и ждет вас.
Маша открыла дверь в детскую. Собаки тенью проследовали за ней. Вити нигде не было видно. Она подошла к письменному столу, достала книжки и огляделась. Вредный мальчишка, с ним всегда нужно было быть начеку. Сколько она уже от него натерпелась!
Вдруг один из ротвейлеров, она никак не могла научиться различать их, подбежал к портьере и стал обнюхивать ее.
Витя вышел из-за нее и шлепнул собаку по спине.
— Какой ты дурак, Брайан!
— Здравствуй, Витя.
Он сердито огрызнулся:
— Почему ты никогда не болеешь?
Маша с сочувствием посмотрела на мрачного пятилетнего мальчишку.
— Жалко мне тебя, Витек.
— Это еще почему?
— Предвижу, как тебе трудно будет в школе, если ты не научишься к взрослым на «вы» обращаться.
— Сейчас скажу Брайану «Апорт!», и он съест вас.
Маше хотелось отшлепать его, но она отметила про себя Витино «вы» и постаралась взять себя в руки. Как ей советовала Ксюша: «Мамочка, нужно во всем искать смешное. Твоя работа — ведь это просто цирк. Как же ты не чувствуешь!» Да уж, цирк. Только она не в зале, а на арене, в клетке с особо опасным животным. Хотя за те деньги, которые ей платят, можно немножко и помучиться. Права Ксюшка, просто нельзя терять чувство юмора, никак нельзя…
Маша уже собиралась уходить, когда из спальни на кухню вышла Витина мама.
— Люба, завари мне кофе покрепче. — Она закурила. — Маша, посиди со мной.
Маша достала из холодильника сок и налила себе в высокий стакан. Наверное, в красивых шмотках и при косметике Анжела выглядела иначе, но Маше за все это время так ни разу и не удалось увидеть Витину маму в чем-нибудь, кроме ночной рубашки. Она просыпалась обычно к концу их занятий и, видимо, даже не удосужившись взглянуть на себя в зеркало, выходила к ним опухшая и лохматая.
— Как у тебя хватает терпения с этим зверенышем заниматься? Я слушала, как вы учили стихотворение, это же просто мрак. — Она стряхнула пепел на пол и вздохнула: — Не понимаю, в кого он у меня такой дурак получился.
Когда Маша вышла на улицу, у крыльца уже стояла машина, но за рулем сидел не Степан, как обычно, а Андрей Егорович.
— Я подвезу вас, Мария Сергеевна.
— Андрей Егорович, не стоит затрудняться, я сама доеду.
— Садитесь, Мария Сергеевна, заодно поговорим по дороге.
Маша села рядом с Андреем Егоровичем в машину. Степан, его шофер, обычно отвозил ее домой на другой. К стыду своему, Маша совсем не разбиралась в марках. Из всех машин по силуэту она безошибочно могла определить только «BMW», причем одной модели, той, на которой ездил Димка. И ничего не изменилось, даже спустя два года после его отъезда в Америку…
Андрей Егорович узнал ее адрес и замолчал. Маша называла Витиного папу по имени-отчеству и на все его попытки перейти на «ты» отвечала с вежливой улыбкой: «Мне так удобнее». Ей действительно так было удобнее, потому что она побаивалась его и не хотела сближаться. На встрече с классом она преувеличила, что считает его бандитом. Она его бандитом, конечно, не считала, но все же… Хотя он не брил затылок, и не носил красный пиджак, и действительно занимался недвижимостью, но она чувствовала, что он не порядочный человек. Она вспомнила, как была шокирована Анна Павловна тем, что Маша работает у такого человека. А многие ли из ее заказчиков, тех, которым она проектирует загородные домики с фонтанами, порядочные люди? Нет, конечно. Ну и что? Да ничего. Главное, что они с Ксюшкой выбрались из нищеты и могут теперь не считать копейки. Интересно, о чем Андрей Егорович хотел поговорить с ней? Неужели о Вите? Вряд ли. Мальчишка не очень-то его интересовал. А после того как он взял ее к себе в дом, и подавно. Он платил ей приличные деньги и считал, что этого вполне достаточно. Ответственность за Витино воспитание целиком и полностью лежала теперь на ней. От одной мысли о Вите у нее испортилось настроение. Скорее бы долгожданный отпуск. До дома оставалось минут десять езды. Маша удивленно посмотрела на Андрея Егоровича. Неужели он не нашел лучшего применения своему свободному времени?
Он, видимо, почувствовал ее взгляд и спросил:
— А вы не хотите в июле с моим сыном съездить отдохнуть?
— Нет-нет. — Маша смутилась, что ее ответ прозвучал слишком поспешно. — Я обещала Ксюше, своей дочке.
— Ну так берите и ее с собой. Надеюсь, вы ничего не имеете против Лазурного берега?
Маше стало дурно от одной только мысли, что ей целый месяц придется провести в Витином обществе. Не нужна никакая Франция. Она постаралась, чтобы ее отказ прозвучал как можно убедительнее.
— Андрей Егорович, мы едем с компанией и уже обо всем договорились. Изменить ничего нельзя.
Он усмехнулся:
— Все понятно. Где лучше остановиться?
Маша вышла из машины.
Дверь в парадное стояла нараспашку. Сколько раз они с соседями устанавливали кодовый замок, и все без толку. Кто-то в очередной раз стачивал язычок, и на лестнице начинали появляться посторонние люди. Маша поднялась на свой третий этаж и услышала, что в ее квартире вовсю трезвонит телефон. Ключ, как всегда, куда-то запропастился. Она подошла к окну и вытряхнула содержимое косметички на подоконник. Телефон замолчал, ключ нашелся. Только сейчас она заметила, что на подоконнике лежит охапка полевых ромашек. Не букет, а именно охапка. Вокруг никого не было. Маша выглянула на балкон — там тоже никого. Интересно, кто это притащил такую красоту и бросил? Она поколебалась мгновение, но не оставлять же цветы без воды, и прихватила их с собой. Они поместились в ее любимую синюю вазу. Из всех цветов Маша предпочитала полевые. Димка знал это. Он единственный из всех ее знакомых мужчин придавал этому