Полицейские уехали, и мы вернулись в дом.
— Ты позвонила Елене? — спросила я.
— Не буду, — буркнула она, вытирая кровь с керамического пола палисадника. — Вернется домой, сама все узнает.
— Ну, как знаешь… Я бы позвонила, — я попыталась ее урезонить.
— Слушай, Валерия, ты не могла бы посидеть здесь минут пятнадцать-двадцать, мне надо за дочкой в садик сбегать. Мало ли что, вдруг придет кто?
— Хорошо, — согласилась я, хотя просьба была мне неприятна. Оставаться в доме, где только что произошло убийство! Что у меня, других дел нет?
— Я постараюсь быстро! — Она бросила тряпку и выбежала из дома.
Первые минуты в опустевшей квартире мне показались тягучими и томительными. Но потом я встряхнулась: это же мне удача привалила! А вдруг коробка со светильником здесь? Нужно ее только найти и отнести профессору. И все! А кто убил Вадима — пусть полиция разбирается.
Нужно было за четверть часа обшарить четыре комнаты и палисадник. Хорошо еще, что коробка — не булавочная головка, по крайней мере, в щели между мебелью и стенами заглядывать не надо.
Ни коробки, ни чего-либо похожего на кусок заплесневелой бронзы в квартире не было. Я возилась под кроватью в одной из спален, пытаясь не выпачкаться в пыли, когда услышала:
— Собственно говоря, что здесь происходит?
— Запонка закатилась, — придушенным голосом ответила я словами Семен Семеныча Горбункова, но Елена, а это была она, не вняла.
— Не морочьте мне голову! Женщины не носят запонок. Отвечайте, почему вы одна в моей квартире? — В руках она держала нунчаки, но, скорее всего, пользоваться ими не умела, а прихватила для устрашения, увидев ноги, торчащие из-под кровати.
— Да уж, — сказала я, стряхивая с себя пыль. — И это ваша квартира! Прежде чем вопросы гостям задавать, лучше бы пыль вытерли. А то стыдно, пришла гостья, заглянула под кровать, а там перекати-поле пушистое.
— Мне это надоело, я вызываю полицию! — Она полезла в сумочку за сотовым.
— Полиция уже была. Ирина ушла за дочкой, а я осталась сторожить дом. Между прочим, по ее просьбе.
— По чьей просьбе, — удивилась Елена, — полиции или Ирки?
Я посмотрела на нее с интересом:
— А вы либо отличная актриса, либо не заметили мытого пола в салоне и в палисаднике.
— Слушай, перестань говорить загадками! — Елена от сильного волнения принялась мне «тыкать». — Дались тебе полы в моей квартире. У меня времени на мытье нет, а с Ирки толку, как с козла молока.
Тем временем мы перешли в салон.
— Напрасно вы так говорите, Лена. Кстати, меня зовут Валерией. Смотрите, как она полы от крови отмыла. Ни пятнышка не осталось. Недооцениваете вы подругу.
— От какой крови? Чего ты несешь?
Ответить мне не дали. В комнату вошла Ира с дочкой и, увидев Елену, немедленно расплакалась:
— Лена, Вадика… Вадика убили!..
Ее маленькая дочка тоже пустилась в рев. Я подхватила ее на руки и принялась успокаивать. Ребенок кричал еще громче.
— Кто убил? Когда? Почему я ничего не знала? Почему ты мне не позвонила?
Последний вопрос заставил Иру огрызнуться:
— Потому и не позвонила! Нечего было за моей спиной козни строить, завещания писать! Сначала заставила его на себя все отписать, а потом и прикончила!
— Ты с ума сошла! Зачем мне его убивать? Он же ничего не подписал!
Туг она поняла, что проговорилась, и замолчала. Ребенок замолчал тоже. Я передала девочку Ирине и сказала:
— А теперь серьезно, дорогие дамы. У профессора Розенталя, чьи вещи перевозил вчера Вадим со товарищи, пропала ценная вещь. У вас в доме ее нет, насколько я могла мельком осмотреть. Может, вы знаете, где она? Ведь не исключено или даже более вероятно, что Вадима убили из-за этого. И если вам дорог ваш муж, то убийцу надо найти.
— А полиция?.. — робко спросила Ирина.
— Ты как маленькая, право! — одернула ее Елена. — Валерия верно говорит, нужно самим мозгами шевелить. Что за вещь-то?
— Светильник фараона. Древнеегипетский.
— Наверное, денег огромных стоит.
— Не думаю. Просто вещь имеет высокую научную ценность. А так просто кусок потемневшей бронзы, не более того.
На лице Ирины проступило разочарование:
— А я думала, он из золота…
— Скажите, девушки, откуда вы получили заказ на перевозку мебели Розенталей?
— Позвонила какая-то дама и сделала заказ. На иврите, — ответила Ирина. — Я еще немного удивилась, что израильтяне заказывают, ведь у нас, в основном, русский контингент.
— Что за дама? — спросила я. — Она оставила какие-нибудь координаты?
— Да, я всегда записываю. Сейчас принесу дневник. — Ирина прошла в прихожую и достала из сумки большой ежедневник. Пролистав его, она указала пальцем на одну из записей: — Вот, смотрите, Алон Розенталь, улица Сиван, 3, четверг, восемь утра. И телефон.
Наклонившись, я посмотрела на номер. Это был домашний телефон Розенталей.
— А она не назвалась?
— Нет. А накануне, в среду, я перезвонила и уточнила, присылать бригаду или нет. Мне ответили — присылать. И все.
— Голос был тот же самый?
— Не знаю, говорили на иврите.
Про себя я отметила, что нужно узнать у Алона, кто ему посоветовал фирму «Воловик и К°».
Послышался шум подъехавшей машины.
— Хозяйки! Принимайте гостей! — в салон ввалились четверо грузчиков.
— О! И Лерочка здесь! Вот уж не думали не гадали, — воскликнул один из них, Геннадий.
— А где хозяин? Где этот бездельник? Мы в Иерусалиме пашем, как бобики в театре Дурова, а его нет!
Ира с Леной как по команде залились слезами. Глядя на мать, завопила Анечка.
— Да что случилось? Может кто-нибудь толком рассказать? — нетерпеливо спросил плотный коренастый парень.
— Убили Вадима, — сказала я.
— Как — убили?! Когда?! Кто?!
— Мы с Ириной приехали сюда, а он лежит, голова проломлена, лужа крови натекла. Я вызвала полицию, Ира подтерла кровь.
— Боже мой! — ахнул другой грузчик, кажется, Робик. — Как же теперь?..
— Ладно, мне пора, — сказала я, вставая. — Если что нужно, Ира, звони, не стесняйся. Мой телефон ты знаешь. А я пойду. Всем всего хорошего.
И я вышла из этого скорбного дома.
У Алона Розенталя я оказалась через полчаса.
— Какие новости, Валерия? — кинулся он ко мне.
Я поискала место, где можно было присесть, так как весь дом был уставлен полураспакованными коробками. К нам присоединилась встревоженная Сара.
— Плохие новости, Алон. Убит Вадим, хозяин агентства по перевозкам.
— Как? Зачем?
— Никто не знает. Полиция уже была. Ему проломили голову в его доме. И вашего светильника нигде нет.
— Какой ужас! — воскликнула Сара, и я не поняла, к чему относился ее вскрик: к убийству