Люди в автомобиле были убиты быстро и аккуратно. Очевидно, такой подлости, как пулю в голову, они могли ждать от себя, но не от человека, с которым встретились под сенью деревьев. Да и чего им было бояться? Их же пятеро, а он — один. Но это был не простой человек, а киллер высочайшего класса, по каковой причине он и сумел в одиночку уложить пятерых. Кое-что еще существенное об этом человеке сказали следы на мягкой земле. Она была истыкана каблуками-шпильками. Женщина! Не киллер — киллерша!
Чуть в стороне Балдмэн нашел и характерный отпечаток протектора.
Потом на поляну выскочил мотоцикл, эффектно развернулся, подняв веер свалявшейся хвои, и остановился. Лихач в крагах и кожаной куртке с надписью «полиция» на спине нехотя сполз с сиденья, вразвалку подошел к старшему следственной группы и доложил, что в ущелье Злых Духов найдена машина с искалеченной девушкой. Однако оснований предполагать, что пострадавшая причастна… Мотоциклист повел рукой, охватывая поляну, и увидел Ричарда Колмена, стоявшего за его спиной с самым невинным видом, исключающим подозрения в том, что он подслушивал.
Естественно, шеф с Диком немедленно отправились к месту катастрофы. Там мистер Балдмэн первым делом посмотрел на ноги девушки, точнее — на туфельки. Рисунок на скатах тоже был один к одному. А потом Колмен, обшаривая каменистый склон, нашел револьвер, в барабане которого не хватало пяти патронов. Каким-то невероятным образом «Кольт» вылетел в разбитое окно, когда автомобиль кувыркался по крутому откосу, и теперь неопровержимо указывал на девушку в машине. Убийца!
Балдмэн приказал Дику не трогать револьвер и помалкивать. Сокрытие улик — преступление, и без особой надобности шеф закона не нарушает, но ему надо было выиграть время. Полицейские, безусловно, найдут оружие и скорее всего сопоставят трупы у озера и один несостоявшийся в ущелье, но это займет минимум день, а то и два. «Детективному агентству Балдмэна» этого должно хватить, чтобы выяснить, кто организовал налет на завод Барези и кто заплатил девушке на «шпильках», чтобы она уложила отыгравших свое гангстеров. Нет сомнений, что это одно и то же лицо.
Заказчик обрубал концы, и покалеченная киллерша в военном госпитале имени Хопкинса путала ему карты. А раз так, он обязательно предпримет попытку покончить и с ней. Помешать же ему в этом должна была я, скромная секретарша с большими амбициями.
— Я правильно понимаю?
— Неправильно! — резко говорит мистер Балдмэн и снова тянется за платком. Его лысина вся в каплях пота.
— То есть как?
— То есть так! Твоя задача — не бросаться под нож или пулю, в общем, не геройствовать попусту, а слушать. Сама она ничего тебе не расскажет, но вдруг проговорится во сне? А спать она будет беспокойно, это мне обещали.
— Какая жестокость! — лицемерно восклицаю я.
— Дикость, — вторит Колмен.
— Оружие не брать? — уныло спрашиваю я.
Шеф удивляется:
— А оно у тебя есть?
— Нет, но я думала, что вы дадите мне револьвер.
— Никаких револьверов!
— А кинжал? Исключительно для самозащиты.
— Никаких кинжалов! Ты возьмешь вот эту коробочку… — Балдмэн запускает руку в карман пиджака и достает металлическую коробку с красной кнопкой и двумя металлическими штырьками. — Держи.
Коробка довольно увесистая.
— А что это?
— Новейшая разработка. У полицейских еще нет, но когда-нибудь они без нее шага не сделают. Мне досталась по случаю. Нажми кнопку!
Я нажимаю. Между штырьками возникает дрожащая фиолетовая дуга.
— Электрошокер, — объясняет шеф. — Вырубает человека с гарантией.
— Надолго?
— Зависит от массы тела.
— Попробовать можно?
Я примериваюсь, чтобы ткнуть электрошокером Колмена.
Ричард отшатывается.
— Пожалей коллегу, — говорит Балдмэн и снова заводит старую пластинку с предупреждениями, чтобы я ни во что не вмешивалась.
Дребезжит звонок, и на пороге нашего офиса возникает человек в белом. Военный госпиталь имени Хопкинса — заведение консервативное, здесь еще не перешли на униформу ласкающего глаз зеленого цвета.
— Ну-с, Гарри, где наша больная?
Через полчаса меня везут в госпиталь. Нога моя упакована в гипс. Со стороны — печальное зрелище. А мне смешно. Это нервное.
…И вот я лежу, смотрю в окно, ласкаю пальцами спрятанный под одеялом электрошокер и больше не пытаюсь заговорить с соседкой. Шпилька, как я ее называю про себя, меня не понимает или делает вид, что не понимает. Только улыбается. Улыбка у нее хорошая, по-детски открытая. Вот не думала, что у наемных убийц могут быть такие добрые бессмысленные улыбки.
Безмолвно улыбалась киллерша и представителю дорожной инспекции, который, получив пропуск (перед Вооруженными Силами все равны), явился в госпиталь, чтобы выяснить у пострадавшей обстоятельства аварии. Он ушел ни с чем, глубокомысленно обронив сопровождавшему его врачу:
— Стресс. Я завтра наведаюсь.
Идет уже второй день моего пребывания в больничной палате.
Ночь прошла спокойно, хотя спала я вполглаза: сначала прислушиваясь к тихому дыханию соседки, а потом, как следует накрутив себя, — в ожидании, что в палате вот-вот материализуется некто, готовый расправиться с оплошавшей убийцей, а заодно и со мной. Лишь когда лучи солнца проникли в комнату, я отключилась, а проснувшись к полудню, ужаснулась своей беспечности. Убийца — не вампир, свет дня ему не мешает.
Своими тревогами я поделилась с Колменом, который пришел меня навестить, исполняя роль любящего мужа. Даже букет прихватил! Цветы я поставила в вазу и перешла к делу.
Изъясняться нам пришлось околичностями и шепотом, хотя Шпилька спала после очередной инъекции. Дик успокоил меня, напомнив, что моя задача — слушать и запоминать. Что касается возможного покушения, то оно маловероятно до невероятности. Госпиталь охраняется не хуже Конгресса штата, так что сунуться сюда осмелится только сумасшедший.
— А даже если кто решится, на тебя и внимания не обратят.
Услышать такое было обидно, и я сказала:
— Между прочим, я свидетель.
— Ну какой ты свидетель! — засмеялся Колмен.
Стало еще обиднее, но я не подала вида.
— Ну, пока. И пожалуйста, Дженни, никакой инициативы.
Дик ушел, а я, как и было велено, стала наблюдать, слушать и запоминать. Было бы что!
До вечера к нам заглянули четыре врача и две медсестры, которых я сначала приняла за близняшек. Повязки, закрывающие половину лица, волосы убраны под шапочки… Вся это делало их неотличимыми. Мне дали тонизирующие таблетки, заставили измерить температуру, сунув в рот градусник; температура, естественно, оказалась нормальной.
Моей соседке досталось куда больше лекарств и внимания. Врачи крутились вокруг нее, светили фонариком в глаза. Особенно старался один — суетливый, с бегающими глазками. Двое других держались солиднее,