В таком вот разобранном состоянии Наташа ехала домой. И тут судьба дала ей шанс. Ее окликнули в толпе, и она с удивлением и радостью узнала в окликнувшем своего однокурсника Вадика Баранова. Он под руку с роскошной девицей выходил из магазина. Девица оказалась его женой и открытой и веселой девушкой.
После сумбурного обмена приветствиями, Вадик спросил:
— Ты сейчас, собственно, где?
— А вот здесь. Вон в том доме.
— Ты что, инженеришь? С твоей-то головой?
— А кому она нужна, голова моя?
Вадика толкнула в бок жена. Он посмотрел на нее и задумчиво произнес:
— А это идея. Вот что, рыба ты моя. У меня своя фирма. И мне сейчас нужен человек для работы как раз по нашей специальности. Придется побегать, но ты, по-моему, на подъем всегда была легкая. Оклад — двести пятьдесят баксов.
— Сколько?
— Еще плюс бесплатные обеды. И кроме работы участие в банкетах, презентациях, пикниках и т. д. Согласна?
— Ты еще спрашиваешь!
— Тогда пиши мой телефон. Записала? Звони завтра в два. Ровно. Приедешь, обговорим детали. Ну все. Ты, кстати, где обитаешь? Тебя подвезти?
И надо же было быть такой дурой, чтобы отказаться. Неудобно ей, видите ли, стало затруднять своего благодетеля. А напросись она в машину, не пришлось бы ей ехать на метро. Да еще бежать по эскалатору, чтобы успеть вскочить в вагон одновременно с закрывающимися дверями. Как будто это последний поезд и других уже не будет.
В вагоне обращала на себя внимание парочка, которая обнималась и целовалась у всех на виду с таким жаром, что все отводили глаза и смотрели куда угодно, только не на влюбленных.
Наташа повесила сумку на сгиб руки и уткнулась в книжку. Парочка пристроилась рядом, и Наташе приходилось удерживать свой взгляд на книжке, чертыхаясь и думая: «Почему неудобно всем окружающим, а не этим озверевшим от нежности друг к другу молокососам?»
Наконец парочка очнулась, сообразила, что надо выходить, и рванула из вагона, сметая все на своем пути. Наташа неодобрительно покачала головой и снова уставилась в книгу.
Пропажу записной книжки она обнаружила на следующий день на работе. Наташа тут же вспомнила парочку и от отчаяния чуть не заревела. Пропал такой шанс. Ладно бы там деньги были! Так нет, ни рубля. Зато в книжке были все телефоны. Теперь шанс найти Вадика был не то что нулевым, он опустился до отрицательных величин.
Тем временем подошла суббота. Наташа проснулась утром и вспомнила о встрече выпускников. Вообще-то, идти ей не хотелось. Друзей у нее в школе не было, если не считать первых двух классов. Но потом подружка Света переехала в другой район, а с другими девочками дружба не получилась.
В детстве Наташа была, что называется, серой мышкой, сидела сбоку и прилежно училась. Годы шли, мальчики мужали и с интересом рассматривали одноклассниц. Наташа не поймала ни одного взгляда! Да и то правда, кому нужна мышь? Так что с мальчиками она тоже не дружила и общалась лишь по необходимости. Или когда они начинали флиртовать с ее соседкой по парте Викой Бубновой, по прозвищу «Буба», которая перешла в их школу в десятом классе.
Вике досталось от природы много. К выпускному классу она выглядела так, что на пляж с ней Наташа ходить отказывалась наотрез. Если даже на субботнике рядом с Викой, одетой в старенькую куртку и джинсы, невозможно было стоять, чтобы не ощутить своей ущербности в смысле внешности, то что тогда говорить о купальнике?
Но Вика была девушкой не только красивой. Кроме конечностей и других атрибутов женской красоты, природа снабдила ее чисто женским умом и практицизмом. Она умела ладить со всеми. Никто ни разу не испытал после общения с ней чувства обиды.
Вика правильно рассудила, что в жизни может пригодиться любой человек, любое знакомство. И она решительно сблизилась с Наташей, сделав это с достаточно корыстной целью, поскольку Наташа по дружбе оказывала ей всестороннюю помощь во время контрольных и в выполнении домашних заданий.
Девочек можно было назвать подружками. Они ходили друг к другу в гости и покорили обеих мам. Мама Наташи была очарована обходительностью Вики, а Викина мама считала, что умненькая Наташа — это именно то, что нужно ее дочке в выпускном классе.
Они вместе ходили в кино, знакомились с мальчиками. Правда, у Наташи никто не пытался взять телефон. Это уже потом, в институте, когда у природы дошли руки и до Наташи и она округлила на ее фигуре все то, что и должно иметь округлость, у нее появились настоящие ухажеры. Были даже такие, кто метил в женихи. Но Наташа закомплексованно считала, что ребят больше интересует не она как человек и девушка, а то, что она называла сопутствующими обстоятельствами — прописка, жилплощадь, дача и т. д. Это сильно осложняло ей жизнь. Внутри был какой-то барьер, она тушевалась, деревенела и никак не могла через него переступить. Эта закомплексованность приводила к тому, что ухажеры отставали и переключались на более живых девушек, благо на курсе их было пруд пруди.
И что интересно: как только ухажер переставал быть ухажером и становился просто товарищем, снова к Наташе возвращалась ее жизнерадостность и легкость в общении. Постепенно у нее сложился имидж очень милой и хорошей девушки, но, к сожалению, безнадежно фригидной. Ее очень жалели и ценили как товарища, верного и надежного.
Так что Наташа с большим удовольствием отправилась бы на встречу с институтскими друзьями, чем с одноклассниками.
Позавтракав, она приняла решение не ходить. Но не тут-то было. Вечером в дверь позвонили, и в квартиру ввалился Зыков.
— Ты еще не готова? Давай мигом!
— Слушай, Зыков, я, наверно, не пойду.
— Я тебе дам «не пойду»! Пять минут на сборы, внизу машина ждет!
— Какая машина?
— Зеленая. Как доллар. И знаешь, кто за рулем? Буба!
— Буба?
— Буба, Буба. Она теперь у нас крутая, крутее не бывает.
— Не крутее, а круче.
— Зануда. Давай быстрее одевайся — и мухой вниз. Я пошел.
Встрече с Бубой Наташа противиться не могла. Она быстро оделась и спустилась вниз. Подруги обнялись, расцеловались, отвергнув попытку Зыкова присоединиться к поцелуям, и уселись в машину.
— Ну, как ты, где ты?
Вика за рулем смотрелась солидно.
— Я замужем, уже два года. Сижу дома, обеспечиваю мужу уют.
— А кто у нас муж?
— Волшебник, конечно. Бизнесмен, как у нас принято говорить — «новый русский».