Я киваю и этим ограничиваюсь, поскольку Твистеру, напряженно следящему за мной, о нашей договоренности с доктором знать совсем не обязательно.
Обычно допрос подозреваемых ведут двое, такова сложившаяся практика, где один полицейский — «злой», а другой — «добрый». Я же в единственном числе, разделение ролей невозможно, а потому должен быть либо мягким, либо жестким, либо сочувствовать и верить всякой небылице, либо орать и грозить газовой камерой. Такой вот выбор… Которого на самом деле у меня нет. Я не собираюсь вникать в сплетение жизненных невзгод Твистера и выяснять, как отцовские издевательства над неокрепшим детским сознанием сподвигли маленького Майкла повесить свою первую кошку. Я не психоаналитик, и передо мной не великовозрастный балбес, а хладнокровный убийца. Поэтому я — «плохой полицейский».
— Вы из полиции? — спрашивает «ковбой».
Я не отвечаю. Знать, что я не государственное лицо, а частный детектив, которого можно и подальше послать, ему также не обязательно.
Мое безмолвие действует на Твистера надлежащим образом. Ему вкололи обезболивающее, и сломанная нога уже не тревожит его так, как предстоящий разговор с плешивым субъектом, выгнавшим из палаты медиков и не считающим нужным выдать скороговоркой дежурную формулу: «Вы можете хранить молчание… Все сказанное может быть обращено против вас…»
Майк Твистер все больше нервничает. Еще немного, и он будет готов к самым крупным неприятностям в своей жизни.
Ну, пожалуй, хватит издеваться над несчастным киллером. Пора задать ублюдку пару-тройку вопросов. Начнем с главного:
— Кто тебя нанял?
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
Голос у Твистера визгливый. Сейчас в нем нет ничего от самоуверенного хамоватого красавчика, каким он был на родео.
— Кто тебя нанял? — повторяю я.
— Не понимаю… — берет с меня пример Твистер.
Приходится объяснить:
— Ладно, парень. Вижу, умножать в уме ты не умеешь — только на бумажке и в столбик. Что ж, я, конечно, не учитель, но придется расписать тебе последовательность действий. Чтобы на будущее ты не возмущался понапрасну, а быстренько соображал, что от тебя требуется. Кстати, ничего, кроме правды, мне не нужно. Так вот, малыш, не так давно, можно даже сказать, недавно, тому день-два, в тамбуре поезда, следовавшего из Нью-Йорка в Локвуд, были обнаружены четыре мертвеца с множественными следами предсмертного насилия. Выяснить, что все четверо были людьми с запятнанной репутацией и уголовным прошлым, труда не составило. А еще из поезда исчез пассажир, которого позже нашли у железнодорожного полотна с проломленным черепом. Этим человеком оказался Лучано Тафарелли, весьма уважаемая в специфических криминальных кругах личность. Ты, разумеется, можешь возмутиться: «При чем здесь я?» А вот при чем: тебя видели в поезде и готовы свидетельствовать об этом под присягой; ты тоже покинул состав, не дожидаясь конечной станции, и так торопился, что не прихватил с собой фляжку и шляпу; на фляге остались твои отпечатки пальцев, их же нашли на ручке чемодана синьора Тафарелли. Вывод: это ты его пришил! И не только его. Мертвецы в тамбуре — все или некоторые — тоже твоих рук дело. Но эта мелюзга меня не интересует, в отличие от Лучано Тафарелли. Впрочем, и он занимает меня лишь постольку-поскольку. Вот почему я спрашиваю: кто тебя нанял?
— Вы ничего не докажете, — говорит «ковбой».
— Ну и туп же ты, братец. Ничего доказывать я не собираюсь. Я просто скажу Джованни Кроче и Фрэнку Барези, что ты находишься в этой больнице, и посмотрю, кто из них пошлет сюда «чистильщиков».
— Тогда зачем… — начинает Твистер, меняясь в лице.
— Будем считать — из человеколюбия. Ты сообщаешь, кто дал заказ на Тафарелли, а я гарантирую, что полиция окажется здесь раньше бандитов.
— Мне все равно не жить.
— Не исключено. Но сколько-то времени в тюрьме ты протянешь. А для приговоренного к смерти каждый день — вечность.
Твистер думает, собирая в складки кожу на лбу.
Я подхожу к койке и задумчиво смотрю на ногу «ковбоя», подвешенную на блоке. Майк Твистер начинает елозить, глаза его округляются от страха. Он догадывается, что сейчас его будут пытать — и с особым цинизмом!
— Болит? — участливо спрашиваю я.
— Я его не знаю! — кричит «ковбой».
— Но с кем-то же ты разговаривал, так?
Моя ладонь ложится на рычаг тормоза, удерживающего блок от вращения.
— Я его не знаю! Мне позвонили… Мы встретились…
— Опиши его! Он высокий? Коротышка? Толстый? Худой? Одноглазый? Криворукий?
— Он не одноглазый. Он хромал!
— Мало.
— У него крест с сапфирами на шее.
— Еще.
— Все!
Я убираю руку с тормоза.
— Верю.
Пять минут истекли, мне пора уходить. Когда это не мешает моим планам, слово свое я стараюсь держать.
— Вы позвоните в полицию? — спрашивает вдогонку Твистер.
— Обязательно, — обманываю я.
Я уже позвонил Уиллу Дженкинсу, все рассказал и выторговал себе четверть часа форы. Совсем скоро у палаты Твистера сядет человек пять вооруженных до зубов копов. Дженкинс так переживает из-за фиаско с сестрами-убийцами, что сейчас промашки не допустит. В благодарность за содействие в поимке убийцы Тафарелли (это Уилл сообщил мне о трупе Миротворца) он даже заверил, что не утаит от меня и крупинки информации, полученной от Твистера. Не сомневаюсь, так бы и случилось, но я не хотел рисковать. Кто его знает, насколько умелыми будут полицейские, а у меня свои методы общения с ранеными «ковбоями». К тому же у мафии на редкость длинные руки, так что Майк Твистер все-таки может предстать перед Всевышним раньше, чем перед следователями.
«А еще — время, — говорю себе я. — Тоже фактор».
Я уже знаю имя заказчика и встретиться с ним намерен до того, как к нему явятся полицейские с ордером на арест. А раз мне известен заказчик, то теперь я знаю, кто в Локвуде более других хочет войны мафиозных кланов. Этими сведениями я обязательно поделюсь с его конкурентами.
— Как он, шеф?
Дженни возбуждена — в обычном смысле слова, и это ей идет.
— Передавал тебе привет.
— Куда мы теперь?
Колмен, в отличие от мисс Хоуп, больше думает о будущем. Похвально. Или я ошибаюсь? Просто ему вести машину, вот он и спрашивает — куда.
— Хочу навестить Фрэнка.
— Это он?
Я улыбаюсь.
Да, преждевременную смерть Лучано Тафарелли оплатил Барези. Когда Твистер сказал, что разговаривал с ним хромоногий обладатель большого креста с сапфирами, я сразу подумал о любителе девочек по имени Марко, которого видел на заводе в Вест-Крике. Правда, я не помню, чтобы крест у того был с камнями, но уверен, что в качестве переговорщика к киллеру ходил именно Марко.