Первой к выходу направилась Дженни.
— Не туда, — остановил нас Кроче.
— Там у тебя тоже цветы? — усмехнулся Балдмэн.
— Тоже. А еще люди, для которых вы просто исчезнете.
— Вот так вошли в дом — и пропали? — спросил я с издевкой, вторя шефу.
— Смотрите-ка, молодой человек отверз уста! — засмеялся мафиози. — Какая редкость. А я уж подумал, что он только и умеет — руками махать и женщин по полу возить. Эх, надо было пришить тебя тогда, парень. Сейчас лежал бы на дне морском рядом с Кардовским — и никаких забот. Да, а что это у тебя в кармане? Никак «пушка»! А ну, давай ее сюда, только чтобы без эксцессов.
— Даже не пытайся, Ричард, — тихо сказал Балдмэн.
Не отводя глаз от мафиози, я медленно достал «Магнум».
— На пол его, — приказал Кроче. — Вот так, молодец. И два шага вперед. А теперь все — вон в тот угол.
В углу оказалась дверь, полускрытая буйной оранжерейной растительностью. За дверью — освещенный редкими лампочками узкий коридор. Узкий настолько, что меня посетила такая мысль: если остановиться, то идущие передо мной Дженни и Балдмэн станут крайне неудобными мишенями для готового пустить оружие в ход мафиози.
— Не делай глупостей, — бросил через плечо шеф.
Я рассердился: «Ну что это такое? То нельзя, это нельзя. Сюда не ходи, это не трогай, даже собственной жизнь пожертвовать — и то не имею права. Можно подумать, Гарри Балцмэн купил мою судьбу. По дешевке».
Переступив порог, я споткнулся — разумеется, специально, и тут же получил по загривку. Да что он себе позволяет, этот Балдмэн!
В следующую секунду я уже летел головой вперед. Как шефу удалось сделать мой полет таким целенаправленным, об этом я не думал. Я лишь хотел укрыться от пуль, дырявящих дверь, которую шеф каким-то чудом сумел захлопнуть перед самым носом дона Кроче. Да еще и щеколду задвинул!
Я упал на что-то мягкое.
— Осторожнее! — охнула Дженни.
Потом на нас упал Гарри Балдмэн, и мы охнули вдвоем.
— Ползите, — прорычал шеф.
И мы поползли, вжимаясь в пол и благословляя Джованни Кроче за то, что он берет слишком высоко.
Выстрелы смолкли. В обойме кончились патроны. Мы вскочили и побежали. За нашими спинами ломились в дверь.
— Она долго не выдержит, — сказал я.
— Эта тоже. — Дженни стояла у двери, за которой уже не было коридора, но виднелись ступени, уходящие вниз, в темноту. — У нее и запоров-то нет.
— Спускайтесь, — подтолкнул нас в спины Балдмэн.
Если бы он сделал это чуть сильнее, мы бы покатились кубарем, а так — стали спускаться, касаясь руками влажных стен. Кто бы сказал — не поверил, что в таком экстрамодном конструктивистском сооружении могут быть такие средневековые подземелья!
Я насчитал тридцать семь ступеней, с каждой из которых мог свалиться и свернуть шею, прежде чем очутился на горизонтальной поверхности — небольшой площадке перед третьей дверью, тех же размеров, что и предыдущие. Но у нее было одно важное отличие — она была металлическая, с россыпью заклепок и ручкой-скобой.
— Похоже на темницу, — сказала Дженни, оглядев помещение в котором мы оказались.
— На камеру для пыток, — внес свою лепту я.
— Совсем не похоже, — сказал шеф. — Вы что, видели застенки, где двери закрывались бы изнутри? Помоги мне, Ричард.
Мы навалились на дверь, а потом совместными усилиями задвинули внушительной толщины засов.
— Тут можно отсидеться.
Балдмэн мне не ответил, он изучал наше убежище. Или, если угодно, узилище. Много времени это не заняло: абсолютно пустое, приблизительно пять на пять метров и с крохотным окошком под потолком, под самым ненормально высоким потолком.
— Тупик, — изрек Гарри Балдмэн.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказала Дженни. — Когда они еще взломают дверь… Она из железа.
В дверь ударили и раз, и другой, но она даже не дрогнула. Затем все стихло: синьор Кроче отправился за подмогой.
— Они швырнут в окно гранату, — заметил я. — И нас размозжит.
— Зачем так мрачно, Дик?
— Уж больно место мрачное.
— Все равно.
— Прости, но я не вижу выхода.
Дженни хлюпнула носом.
— А ну прекратить! — прикрикнул на нас Балдмэн. — Выход всегда есть. Есть окно! Будем строить «пирамиду». Ричард, я встаю на твои плечи, Дженни — на мои.
Легко сказать — удержать оказалось труднее. Когда Балдмэн, отдуваясь, фыркая и обдирая щеки — мои щеки! — подошвами своих ботинок, вскарабкался на меня, я еле устоял на ногах, а мои ладони наверняка вмялись в камень стены. Но это еще было ничего, терпимо, однако тут очередь дошла до мисс Хоуп, и я чуть не взвыл. Вот не ожидал, что Дженни, такая стройная, миниатюрная, изящная до невозможности, и столько весит!
— Ну что там? — прохрипел я, когда «пирамида» стала трехэтажной.
— Поднимись на носки, Дик, — донеслось сверху.
— Что?!
— На носки.
— Ты в своем уме?
— Сантиметра не хватает, всего сантиметра!
Я понял, что сейчас мешком осяду на пол и выдавил:
— Спускайся, Дженни.
Путь вниз занял у нее куда меньше времени. Потом спрыгнул Балдмэн. Я привалился к стене и сполз по ней. Перед глазами плавали красные кольца, сердце упорно стремилось вырваться из грудной клетки и добраться до горла. А нога у меня и раньше болела!
Как сквозь гуттаперчевые затычки я слышал, что говорила Дженни:
— Я почти дотянулась. Совсем почти.
Собравшись и сцепив зубы, я отогнал пламенеющие круги и посмотрел на окно. Оно не было зарешечено, и если бы Дженни смогла уцепиться за край, подтянуться, ужом ввернуться в отверстие, добежать до ближайшего телефона, позвонить в полицию, дождаться патрульной машины… Вот тогда у нас появилась бы надежда через годы опочить в собственной постели, окруженными безутешными родственниками, а не безвременно и в этом подвале. Но мисс Хоуп не дотянулась, не ввернулась, не добежала… Ну, и так далее. Поэтому надежд у нас не было никаких.
— Можно прорыть подземный ход, — сказала Дженни, усаживаясь рядом со мной.
— А можно и не прорыть, — через силу и боль в истоптанных Балдмэном плечах откликнулся я.
— Не успеем, — добавил шеф.
Мы помолчали.
Первой не выдержала Дженни:
— А все-таки, зачем Джованни Кроче эта дыра?
Я осмотрелся и вновь не нашел, за что зацепиться взглядом. И высказал предположение:
— Он здесь медитирует. Пустота очищает. Нет, правда, я читал где-то. Вот и дон Кроче очищается. Войдет, полюбуется на потолок, на окошко, поразмыслит о сущем, о бренном, и так ему легко станет, так свободно, что…
— Ричард, хватит молоть чушь, — оборвал меня Балдмэн.
— Шеф,