— Да, Гарри, ты прав, вышло не очень складно. Особенно если учесть, что человечка, который сообщил нам, а я — тебе, о миссии Миротворца, мафиози вычислили и наказали обычным для расправы с болтунами способом: перерезали горло и вырезали язык. И все же операцию я считаю успешной, опыт — полезным. Я рассчитывал на тебя, потому что был уверен: в следующий раз ты ошибок не допустишь.
— Их было непозволительно много. Я исправно служил Кроче, Барези и вам, господин директор. Я старался как можно быстрее довести температуру до точки кипения, но у меня мало что получалось. И мой визит к Кроче — это не что иное, как показатель бессилия: я устал ждать и решил все поставить на блеф. Дешевый прием! А что все закончилось благополучно, так это исключительно благодаря стечению обстоятельств и помощи моих сотрудников — мисс Дженифер Хоуп и мистера Ричарда Колмена. Поэтому, господин директор, я прошу об отставке.
Джон Эдгар. Гувер задумчиво смотрел на подчиненного. Он не привык, чтобы ему перечили, но сейчас был не тот случай, чтобы гневаться. И не в том вопрос, что он знал Балдмэна не один десяток лет, а в том, что Гарри принес ему лишнюю толику славы. Не найдется ни одной газеты, которая не расписала бы в подробностях, ни одного телеканала, который не выдал бы десяток восторженных репортажей о том, как посланцами директора ФБР был очищен от нечисти, подобно авгиевым конюшням [22], прежде во всех отношениях неблагополучный город Локвуд. Но сколько еще таких городов?!
— Нам будет не хватать тебя, — сказал Гувер.
— Не могу ответить тем же, — признался Балдмэн. — Я устал. И все мои мечты — это маленький домик на берегу озера, стакан неразбавленного виски и удочка в руках. Чтобы я никого не трогал, и чтобы никому на свете, даже ФБР, не было дела до меня.
— Этого я никому не обещаю, — улыбнулся Гувер.
— Для вас, господин директор, я сделаю исключение. Но у меня к вам встречная просьба.
Джон Эдгар Гувер нахмурился. Он не помнил, чтобы о чем-то просил Гарри Балдмэна. Он его информировал! Поэтому ни о какой «встречной просьбе» и речи быть не может.
— Даже две, — сказал Балдмэн.
Гувер свел брови к переносице.
— Слушаю.
— Направьте в Локвуд парочку нормальных агентов, не карьеристов, не лентяев, не тупиц. И пусть не заносятся, не смотрят свысока на местную полицию, а помогают по мере сил. Уилфред Дженкинс — приличный человек, и ему придется нелегко, когда гангстеры начнут делить ставший ничьим пирог. И второе: если вам нужен сотрудник, готовый занять мое место слуги трех господ, у меня есть подходящая кандидатура.
— Ты о Ричарде Колмене?
— Да.
— Ты с ним уже говорил о такой перспективе?
— Нет.
— Но ты уверен, что он согласится.
— Парню нужен адреналин, а тут его вдосталь. Такая работа — сладкий яд. И Колмен уже отравлен!
Джон Эдгар Гувер побарабанил пальцами по девственно пустому столу и наконец объявил:
— Я хочу взглянуть на него.
Наверное, это тщеславие — сродни той его разновидности, что заставляет людей выстаивать часы у театров и концертных залов, чтобы взять автограф у знаменитости и тем приобщиться — хоть краешком, хоть чуточку — к его популярности. А потом тешить себя долгие годы, глядя на фото с росчерком: «Я был рядом со звездой. Я сам почта звезда!»
Стыдно-то как, недостойно свободно мыслящего индивидуума, обладающего здоровым чувством собственного достоинства. Дик Колмен это сознавал, и все-таки ему очень хотелось оказаться в обществе директора ФБР. Оправдывал себя он тем, что уникальная все же фигура, историческая!
Не в последнюю очередь поэтому он отправился с Балдмэном и Дженни в Вашингтон. Хотя не в первую и даже не во вторую. Начать с того, что его попросил об этом Гарри Балдмэн, уже не шеф, но и не посторонний человек. Потом с той же просьбой обратилась Дженни, а ради этой девушки Дик готов был поехать не только в столицу США, но и куда-нибудь в Тимбукту.
Естественно, для приличия Колмен поупрямился, давая понять, что обида не забыта, а если они рассчитывают, что он растает от их комплиментов, то напрасно. Могли бы и пораньше все рассказать, кто они и откуда, все-таки столько вместе пережито.
— Я уверена, ты сам обо всем догадался! — воскликнула Дженни, когда он с оскорбленным видом сказал ей об этом.
— Никакой благодарности! — проворчал Гарри Балдмэн. — Вот и спасай всяких сосунков от смерти.
— Чтобы потом послать под пули, — парировал Колмен.
— Тебе это было на пользу.
Балдмэн вытер пот и при этом едва не прожег дырку в носовом платке. В последние дни он просто не вынимал сигару изо рта. Нервничал.
— Да? — удивился Ричард. — Что же я приобрел? По лицу меня били, ногами топтали — сплошной ущерб. А приобрел-то что?
— Профессию!
В этом Балдмэн был прав: за короткое время недоучившийся студент превратился в перспективного частного детектива. А сыщики всегда нужны. И везде.
По приезде в Вашингтон они прямо с вокзала отправились в штаб-квартиру Бюро.
— Мне-то там что делать? — спросил Ричард. — Я лицо частное, никому не подотчетное.
— Подождешь нас внизу, — сказал Балдмэн. — Тебе трудно?
Колмену не было трудно. Даже совсем наоборот, все складывалось удачно, он еще на шаг стал ближе к мистеру Гуверу.
— Ладно, подожду, — с маской неудовольствия на лице произнес он.
В холле Ричард развалился в кресле неподалеку от охранника, которому Гарри Балдмэн сначала предъявил свое удостоверение, а затем что-то сказал, показав на Колмена. Наверное, объяснил: дескать, не беспокойтесь, этот развязный юноша здесь не для того, чтобы покуситься на жизнь директора или кого-нибудь из агентов.
Дженни помахала ему рукой и скрылась за дверью из бронированного стекла. За ней последовал Балдмэн.
Мимо сновали люди, но никого даже отдаленно похожего на Джона Эдгара Гувера среди них не было. Притомившись исследовать незнакомые лица, Ричард взял со столика рядом с креслом последний выпуск «Нэшнл джиогрэфик».
Он прочитал журнал насквозь, уделив внимание даже рекламе велосипедов для женщин преклонного возраста. Он вдоволь налюбовался прекрасными снимками венецианских каналов и фотографиями обнаженных красоток из племени масаи. А Балдмэна и Дженни все не было. Его стало клонить в сон. Колмен не стал противиться потребности и желанию, смежил веки и заснул.
— Вставай, Ричард!
Глаза пришлось открыть. А сон был так хорош! В нем он и Дженни бежали по бесконечному пляжу и смеялись. Бежали и смеялись.