— Мне пора.
— Да-да. Просто боюсь, что ты…
— Я вернусь.
— После отца… мне так страшно потерять кого-то из вас.
Замолчи! Замолчи!
Она заглянула мне в глаза, стараясь найти хоть крупицу эмоций. Я знала, что она видит: сухие, блеклые, почти прозрачные радужки, но главное — полные равнодушия. К ней и к кому-либо еще. Но мама все равно старалась, ей хотелось видеть взаимность, видеть любовь к ней.
Этого больше не будет.
— Дочь, просто всегда помни, мы ждем тебя.
— Где Леон? — будто не слыша последних слов, спросила я. — Хотелось с ним попрощаться.
— Он попросил не говорить. — Лицо матери осветила улыбка, но грустная. — Но так мне будет спокойней. Иди, дочь. Возвращайся.
Уже на пороге, застегивая темно-оранжевую куртку, я обвела комнату взглядом. Каждый раз это происходило словно в последний.
Может, в этот раз повезет?
Голубая краска на стенах, широкий диван, чтобы поместились все, хотя семья редко собиралась. Стол с множеством стульев. Наверное, мама часто ждала, когда мы наконец-то сядем за ним. Кресло в углу и корзина пряжи на полу. У мамы хорошо выходило вязать, особенно детские вещи… Она вязала для Алисы и что-то на заказ. Рядом большая лампа, что я купила для нее. И плед, который подарила Алиса.
Вся эта комната — мамин оплот. Место, где она старалась сохранить семью, искала поддержки и любви. Ее убежище.
Или тюрьма.
Я потянулась к стене, где гвоздиком прибита потрепанная фотография. Та, что я всегда брала с собой. Уголок с папиным лицом почти стерся. По привычке провела большим пальцем по этому месту. Скоро сотрется.
— Ну что, пап, вновь путешествие? — прошептала я. — Может, мы, наконец, встретимся?
✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈
Холод хлестанул с такой силой, что я повалилась назад под тяжестью рюкзака. В последний момент мне удалось выровняться, и я крепче затянула ремешок на груди. Снег врезался в кожу, больно царапая. Небо было тучным и грозным, оно опускалось ниже, желая раздавить. Ледяной воздух щипал кончик носа. Я глубже укуталась в шарф.
Идти недалеко, нужно лишь миновать несколько домов и пройти по главной улице аванпоста. Высотки местами защищали от ветра. Чтобы вычистить каждую в «Пути» уходило немало времени, но на верхних этажах все равно никто не жил. Оборудованы только третий и четвертый, самые теплые и менее продуваемые. Пустые, заброшенные магазины так и не облагородили, для этого не хватало ни людей, ни ресурсов. Они стояли призраками с обветшалыми вывесками, битыми окнами и старыми надписями, напоминая о том, что когда-то мы жили, а не выживали.
Вокруг пусто. Слишком раннее время для выхода. Рабочее время начиналось с девяти утра и заканчивалось к пяти.
Передо мной выросли высокие железные ворота. Поверх створок находились вышки, тянущиеся вдоль всего забора, на них стояли вооруженные патрули. Солдаты следили за периметром. Тревожных флажков нет, значит, поблизости чисто.
Звук застывшего металла неприятно резал слух. Полоска света ширилась, пока не открыла спрятанный от меня горизонт, пришлось поднять руку и выставить ее против солнца, чтобы хоть как-то защитить глаза. Каждый раз, выходя за ворота, я испытывала легкий мандраж, будто спящая часть души просыпалась, неприятно вздрагивая, но потом переворачивалась на другой бок и вновь проваливалась в сон.
Вдох. Я сделала шаг. Когда глаза немного привыкли, я встретилась лицом к лицу с «Браво».
Взгляд уцепился за высокого, широкоплечего мужчину, что осматривал меня, словно очередной товар. Или скорее посылку. Он придирчиво оглядел цвет моей куртки — сам он, как и все остальные, одет исключительно в белый и серый, — огромный рюкзак за спиной и, наконец, остановился на лице.
Мужчину скрывала балаклава, оставляя открытыми только зеленые глаза, в которых явно читалось недовольство, и выбившиеся короткая светлая прядь. Я скривилась и также придирчиво оглядела его. Правда, кроме одежды и автомата наперевес, рассматривать было нечего.
До ушей долетели странные звуки. Это был… смешок? Зеленые глаза отразили пушинки снега, и в них я смогла разглядеть искорки смеха.
Мой свирепый — как я надеялась — взгляд метнулся в сторону, увидеть, смеялся ли кто-то еще.
Может, сказать им, что я могу тонким скальпелем разорвать их артерии?
Но стоило мне встретить щелочки глаз одного, как внутри что-то стрельнуло, и я едва не кинулась вперед. Вместо этого я громко спросила:
— Что ты здесь делаешь?!
Глава 3
Этот находчивый взгляд всегда выделялся из толпы. Скучные серые радужки шли вразрез с бесконечным весельем, что отражалось на его лице, но хорошо контрастировали с темными волосами. Веснушки выглядывали из прорези белой ткани, так, будто бы кто-то неудачно набрызгал коричневой краской.
Он смотрел с предвкушением, маниакальной увлеченностью, и ждал моей реакции.
Леон открыл лицо и улыбнулся.
— Сестренка, не рада видеть? — Голос тонул в завывающем ветре, что трепал мех его капюшона.
Погода вторила моему состоянию и, возможно, также мечтала содрать ухмылку с лица брата.
— Я задала вопрос.
Мне не нужно кричать, чтобы он осознал: я не просто зла, а в ярости.
— Какого хрена вы здесь устроили?!
Говорящая стянула балаклаву и впилась в меня острым взглядом.
Я не смогла полностью рассмотреть ее, потому что все внимание на себя перетягивал огромный уродливый шрам на правой щеке, тянувшийся от брови по всей линии скулы. Круглые зеленые глаза не скрывали эмоций, выворачивая душу наизнанку. Девушка злилась.
Плевать.
— Берете в отряд детей, командир? — Мои слова прозвучали как плевок, и все сразу утихли.
Девушка стушевалась и шагнула обратно, в то время как сам мужчина быстро приблизился ко мне.
Выше в несколько раз, он навис надо мной, словно медведь. Дыхание было тяжелым и быстрым, брови нахмурены.
Я не стала задирать голову, просить отодвинуться. Во мне не загорелся страх, не пробежала дрожь или любая другая реакция на человека, что стоял слишком близко и загораживал собой свет.
Здесь он мой проводник, а я ценный груз, что ему предстоит доставить.
Сдвинув края шапки вниз, он наклонился еще ближе, чтобы заглянуть мне в глаза.
— В моем отряде все соблюдают дисциплину, и никто не смеет подрывать авторитет друг друга, а тем более командира. Так что будь добра, — он вкрадчиво отчеканивал каждое слово, — закрой рот.
Прямой нос, светлая, почти сливающаяся с камуфляжем кожа с обветренными полосами вокруг глаз, тонкие симметричные губы. Заурядная, ничем