Мне не нашлось что ответить, и командир не стал ждать и отвернулся, как от назойливой мухи.
— Сейчас идем в блок за вещами и выдвигаемся. Думаю, надо объяснить дамочке, что к чему. Это займет время, а нам нужно к вечеру добраться к месту ночлега. Янис, — девушка со шрамом выпрямилась, давая понять, что слушает, — ведешь первой. В окру́ге чисто, но не забываем про Пепельщиков.
Пепельщики в основном прятались в подвалах, переходах и других темных местах, куда мало проникал свет. Из-за своей слепоты и ненависти к свету они забивались в углы, но выбраться больше не могли. В основном эти твари бродяжники, за стадом им не угнаться.
Если при жизни у человека был сифилис, герпес или ВИЧ, то Остер вступал в очередную мутацию. Зараженный с таким комплектом становился слеп. Вдобавок Rabies virus поражал связки, и при спазме зараженный испускал ультразвук такой силы, что дезориентировал, поражая слух и зрение своими вибрациями.
— Здесь все вычистили, никого нет, — вставила я. В голове повторялось его: «дамочка».
Мужчина не повернулся ко мне, но я смогла увидеть его снисходительную ухмылку.
— Я пойду с новенькой, не хотелось бы, — а вот теперь он посмотрел на меня, скривив губы, — потерять нашу посылку.
✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈
Улицы застилал глубокий снег, в котором тонули сапоги. Я не жаловалась, молча преодолевая расстояние, запрещая себе даже мысль об усталости или просчете, сколько же еще идти до блока.
Через десяток метров, заметив мои усилия, командир, что шел строго за мной, обогнал. Он продолжал держаться рядом, и я не совсем понимала, в чем разница, пока не обнаружила, что могу наступать в его глубокие следы.
Забота или желание быстрее добраться до места?
Впрочем, какая разница, если идти стало удобней?
Пятиэтажки с побитыми окнами и выбоинами выглядели мертвыми. Они будто поддались вирусу и стали зараженными версиями себя прежних. Куски штукатурки и опадающие кирпичи выглядели как ошметки кожи на тех, кто раньше считался людьми. Перекошенные подпорки напоминали искривленные позвоночники. Свистящий ветер, что ходил по открытым подъездам — дыры в разложенных телах, а торчащие трубы — бывшие полные крови артерии, которые теперь полностью сухи.
Когда-то здесь было оживленно. Машины, что сейчас стояли грудой ржавого металлолома, двигались по магистрали, по бордюрам шли пешеходы, ездили велосипеды. Скошенные вывески говорили, что здесь размещались кофейни и магазины.
Здесь кипела жизнь. А теперь правила смерть.
Нас было шестеро, включая меня. Янис завернула за угол, и мы последовали за ней, но сам командир дождался, когда это сделаю я, и только потом продолжил идти.
Узкий проход привел нас к двери, которую Янис легко открыла, и мы все зашли внутрь.
Здесь также холодно, даже, может, острее от промерзшего бетона, но отсутствовал сквозной ветер. В углу комнаты валялась груда рюкзаков, к которым потянулись остальные. Я же скатилась по стене и, облокотившись на свой, дала себе отдых.
— Барс, сказали, что будет груз! — заговорил один парень, недовольно глядя на командира. — А это, — его ладонь указала на меня, — человек!
Какой смышленый.
— Ты такой наблюдательный, Макс, — вставила Янис, поддерживая мои мысли, и сделала глоток воды.
— Я не с тобой говорил! — Девушка на это только закатила глаза.
Сам этот Барс стоял у окна, затянутого пленкой, которая постоянно хлюпала. Звук раздражал, и мне отчаянно хотелось сорвать ее. Но я продолжала сидеть и смотреть, как они разговаривали, будто меня здесь и нет.
— Я передал вам то, что мне сообщили. Ни о каком живом грузе разговора не шло.
— Херовы Аванпосты, спасибо, что не всю площадь собрали. Хотя вон, — парень, которого звали, кажется, Айзек, ткнул пальцем в Леона, — подкинули. Дальше что? Будем целые семьи тащить?
Я хмыкнула, и, видимо, достаточно громко, чтобы плечо командира дернулось.
— А ты знал? — спросил он, обращаясь к моему брату.
Леон виновато улыбнулся, подняв ладони вверх.
Притворщик!
— Откуда мне было знать, что вы не знаете, кого сопровождаете?
— Ты мог бы обмолвиться, что мы поведем твою дорогую сестренку, — сказала Янис, подходя ближе к командиру. — Кто она вообще такая?
— Вон сидит, можешь у нее спросить. Она разговаривать умеет. — Леон улыбнулся Янис и подмигнул.
Может, он не видит шрама?
— Эй, слышишь? Может, скажешь, кто ты? — на этот раз заговорил Макс, обращаясь ко мне. Остальные члены отряда молча наблюдали за нами.
Я перевела на него взгляд, ловя в ловушку. Отстегнув застежку, скинула рюкзак и поднялась. Я знала, что Леон следил за каждым моим шагом в сторону парня, видела, как напрягся командир, но ничего не предпринял.
Он давал нам полное право установить иерархию здесь и сейчас. Они, словно дикие шавки, увидели перед собой новую особь и принялись обнюхивать, заламывать и пробовать на вкус. Это был способ посмотреть, чего я стоила, что собиралась делать и как ко мне относиться.
Узнать, похожа ли я на них.
Но я не они.
Я намного ниже. В самом аду.
— Назови свое звание, — спокойно попросила я.
— Что? — Он рассмеялся, перевел взгляд на командира, но тот промолчал. — Лейтенант.
Взгляд парня заблестел, ожидая моей реакции. Скорее всего, он уверен, что перед ним если не простой житель, то как максимум рядовой класс.
— Перед тобой главный хирург Аванпоста «Светлый путь», — я говорила это несколько Максу, а скорее всем присутствующим. — Вы здесь, чтобы сопроводить меня в целости и сохранности. Любой ценой. — Мне пришлось привстать на носочки, чтобы прошептать ему на ухо: — Даже ценой своей жизни. И ты это прекрасно знаешь.
Макс отшатнулся, на его лице заиграли желваки, но за моей спиной уже стоял Леон, готовый в случае чего защитить.
— Имя, — послышался голос командира.
— Елена, — ответила, продолжая держать Макса глазами.
— Ребята, возьмите свои рюкзаки и оставьте нас с Еленой одних.
Все послушно выполнили приказ, даже Леон.
Мы смотрели друг на друга. Командир — испепеляя взглядом. Я — равнодушно.
Когда они покинули комнату и их шаги удалились, все изменилось.
За одну секунду мужчина оказался напротив меня, за вторую прижал меня к стене, схватив за грудки, за третью наклонился так близко, что я ощутила его дыхание.
— А теперь послушай меня, хирург. Здесь не пост и не твоя больница. Здесь мир, от которого вы прячетесь за своими стенами. Мне плевать, кому ты подчиняешься. — Его трясло, он плохо скрывал свои эмоции, пока я оставалась неподвижна. Словно мертвая. — Теперь ты подчиняешься мне. Эти ребята подчиняются мне. Не смей выводить их из себя.
Его противоречивость меня смешила. Если он не мог сохранять хладнокровие, что говорить о других?
— Они — твое спасение. Ты права, твоя доставка