Шейн потер руку и нахмурил брови. Повернув голову, он увидел, что Илья смотрел прямо на него и, судя по выражению лица, надеялся, что Шейн сам ответит на этот вопрос. Розанов, вероятно, понял в лучшем случае половину слов. Шейн подумал, что вопрос был довольно глупым, если признаться честно.
— Хм, — начал он. — Я не могу говорить за Розанова и понятия не имею, как с этим обстоит в Бостоне, но знаю, что болельщики Монреаля обожают свою команду и определенно ждут, что мы вернемся в плей-офф и выиграем несколько кубков. И, знаете, я разделяю их ожидания. Так что... Думаю, честный ответ таков: я не чувствую никакого давления, кроме того, которое оказываю на себя сам.
Он надеялся, что его ответ удовлетворил репортеров. К сожалению, по крайней мере один из них не заметил, что Розанову явно не удалось понять суть вопроса.
— Илья?
— А, — откликнулся Розанов. — То, что сказал Холландер. Да.
Он одарил журналистов одной из своих фирменных игривых улыбок, и все снова засмеялись. Шейн посмотрел на него, Розанов поймал его взгляд и подмигнул. Шейн поджал губы, чтобы не улыбнуться в ответ.
Он почувствовал, как Розанов задел его ногу под столом. В случайном прикосновении не было никакого сексуального подтекста, но у Шейна все равно замерло сердце.
Пресс-конференция закончилась. Оба мужчины поднялись, а в зале царил хаос: десятки людей собирали записывающее оборудование. Шейн протянул Розанову ладонь, и тот пожал ее. Но, отпуская, медленно провел по ней пальцами.
— Увидимся позже, Холландер, — сказал он тоном, наводящим на размышления.
Шейн сглотнул.
— Да. Позже.
***
На льду Шейн постарался еще раз все осмыслить. Суперскиллз — конкурс мастерства среди звезд НХЛ проводился за день до Матча всех звезд, это был шанс для игроков показать себя и доказать, что они самые быстрые на коньках или самые меткие бомбардиры. Это был просто веселый вечер в непринужденной обстановке, никто не воспринимал его всерьез, но Шейн присутствовал там, черт возьми. Он был новичком, но уже звездой НХЛ. Он мог позволить себе хотя бы немного гордиться собой.
Все игроки обеих команд находились на льду, столпившись напротив своих скамеек. Некоторые стояли на коленях, ожидая, когда их вызовут. Другие общались с товарищами по команде. Лига не скрывала желания, чтобы Шейн с Розановым сошлись в одном из состязаний. Им оказалось соревнование по точности стрельбы.
Розанов начинал первым. В воротах были закреплены четыре пенопластовых мишени — по одной в каждом углу. Задача состояла в том, чтобы после запуска таймера как можно быстрее поразить все четыре бросками от синей линии. Рекорд лиги составлял около семи секунд.
Когда прозвучал свисток, Розанов не терял времени даром. Первыми двумя бросками он разнес обе верхние мишени, на третий раз промахнулся, а четвертым и пятым технично поразил две нижние.
Восемь секунд.
Шейн покачал головой, наблюдая, как он играл на публику. Он катался по льду, держа клюшку, как винтовку, и изображая, что стрелял в потолок.
Шейн выехал ему на смену, направившись к синей линии, Розанов остановился прямо у него на пути.
— Сожалею, Холландер.
— Думаешь, я не смогу побить твое время?
Розанов лишь подмигнул и слегка подтолкнул Шейна, когда тот объезжал его. Шейн услышал восторженную реакцию толпы.
Нахуй все. И нахуй его. Шейн мог это сделать. Блядь, да он мог сделать это даже с закрытыми глазами.
Прозвучал свисток, он просто нацелился на мишени. И с удовлетворением наблюдал, как каждая из них разлетелась на части от четырех идеальных бросков.
Шесть и семь десятых секунды.
Трибуны взвыли в экстазе. Шейн поднял руки над головой и куражился больше, чем следовало, но, блядь, это было приятно.
Возвращаясь к товарищам по команде, он ухмыльнулся Розанову. Тот уже не улыбался, но в его глазах было...
Шейн почувствовал, что краснеет, и отвел взгляд.
Теперь он мог просто расслабиться и получать удовольствие, наблюдая, как остальные соревнуются между собой. Хотел бы он сказать, что совершенно непреднамеренно медленно катился в сторону команды соперников, но это стало бы ложью. И, похоже, он оказался не единственным, кто совершал подобное путешествие.
Он небрежно прислонился к борту напротив скамейки запасных, делая вид, что увлеченно наблюдает за соревнованием игроков на сильнейший бросок, а не за человеком, который стоял в паре футов от него.
— Отличная работа, Холландер, — пробурчал Розанов.
— Спасибо.
— Повеселился прошлой ночью?
— Прошлой ночью?
— С твоими товарищами по команде. Поужинали где-нибудь? Напиться?
Шейн посмотрел вниз на лед.
— О. Да. Было весело. А как у вас?
— Много веселья. Никаких долбаных канадцев или американцев. Было идеально.
— Ах.
Он перевел взгляд на лицо Розанова. На Суперскиллз никто не надевал шлемов, поскольку формат соревнований исключал непосредственный физический контакт с соперниками. Шейн полюбовался профилем его точеной челюсти и мягкими завитками волос.
— Сегодня рано лягу спать. Думаю, — неожиданно сказал Розанов.
У Шейна пересохло во рту.
— О?
— Да.
Они молча стояли, наблюдая за происходящим на льду. Когда был побит очередной рекорд, заиграла громкая музыка, и трибуны взорвались ликованием.
Розанов придвинулся к Шейну. Обдав своим горячим дыханием его ухо, он негромко произнес:
— Двенадцать двадцать один.
Шейн вздрогнул, но не успел даже взять себя в руки, как Розанов уже отъехал. Оставалось лишь наблюдать, как он плавно катился по льду в сторону своей команды.
Шейн очень надеялся, что не покраснел.
— Какого хуя хотел Розанов? — спросил Лиам Кейси, защитник «Питтсбурга».
— Ничего особенного, — быстро ответил Шейн. — Просто опять наговорил дерьма, ну ты понимаешь.
— Этот чел — тот еще мудак, блядь.
— Да, — согласился он.
***
Илья ничуть не удивился, когда раздался стук.
Было поздно. Перевалило за полночь. Прошло уже почти два часа с тех пор, как он вернулся в номер.
Едва Илья успел открыть дверь, Холландер зашел внутрь. Он повернулся и защелкнул замок, как будто в любой момент мог ворваться кто-то из посторонних.
Вид у него был испуганный.
— Там что, призрак? — забавляясь, спросил Илья.
— Нет. Иди на хуй. Это чертовски опасно, блядь, и ты это знаешь.
— Правда? Мы ничего не делаем.
Холландер пристально посмотрел на него. В его