— Тебя тоже накрасили.
Розанов облокотился на спинку скамейки и усмехнулся.
— Да, но я не милашка.
Шейн закатил глаза. Его уже несколько раз называли «милым пареньком», и он это просто ненавидел. Он должен был взбеситься и в этот раз.
Даже с макияжем, тщательно уложенными волосами и при столь шикарном освещении Розанов не выглядел «милым парнем». Он выглядел сногсшибательно. Шейн в очередной раз поразился тому, насколько он был мужественным. Это даже раздражало. Точеная челюсть, короткая щетина на щеках — полная противоположность Шейну с его мальчишеским, веснушчатым лицом. А глаза Розанова… они словно искрились... чем-то. Шейн не мог представить ни одного драгоценного камня, который сочетал бы столько оттенков золотого и зеленого.
Фотосессия заняла гораздо больше времени, чем он ожидал. В основном они просто стояли на льду, держа клюшки с логотипами CCM в разных положениях. Несколько раз их просили встать рядом, но в большинстве случаев фотографировали по одному.
Завершающим этапом стал снимок, на котором от них требовалось изобразить противоборство, склонившись над шайбой. Сохранять эту позу, когда их лица разделял буквально дюйм, глядя друг другу в глаза, пришлось, казалось, целую вечность.
— Постарайтесь не смеяться, ребята, — попросил фотограф. — Знаю, что это будет непросто.
Шейн беспокоился вовсе не об этом. Ему нужно было как-то расфокусировать взгляд, чтобы черты Розанова расплылись, лишь бы не пялиться на его губы.
— Шейн, по возможности сделай чуть более серьезный вид.
Шейн моргнул и постарался смотреть на Розанова, как во время настоящей игры. Но в реальных матчах такие моменты длились от силы пару секунд. Он ощущал неловкость.
У Розанова дрогнули губы, через мгновение он фыркнул и стал смеяться. Шейн тоже не выдержал и расхохотался.
— Еще несколько секунд, ребята. Пожалуйста.
— Извините, — промямлил Шейн, пытаясь изобразить свирепый оскал.
Но все было бесполезно. Стоило ему посмотреть на Розанова, как оба тут же взрывались смехом.
— Ладно, нам хватит и этого. Давайте сделаем перерыв, а потом приступим к видеосъемке.
— Это твоя вина, — сказал Шейн, когда они подкатились к скамейке.
Розанов покачал головой.
— Это твое лицо виновато. Рассмешил меня.
Шейн толкнул его плечом.
Съемки на видео прошли гораздо легче. Они оба надели шлемы, брендированные CCM, и катались около часа, демонстрируя себя, — возможно, выпендриваясь немного больше, чем требовалось. Шейну очень захотелось поскорее увидеть готовый ролик. С музыкой и закадровым голосом тот наверняка должен был получиться крутым.
Режиссер поблагодарил их обоих, и они поспешили в грязную раздевалку принять душ и переодеться.
Шейн быстро разделся и отправился в душ, который, как и на большинстве катков, был общим: по обе стороны располагались ряды душевых леек друг напротив друга. Он надеялся, если поторопится, успеть сполоснуться до прихода Розанова.
Разумеется, ему не повезло.
Он только успел намочить волосы, когда Розанов вошел в душевую и выбрал место прямо напротив него. Взгляд Шейна остановился на большой татуировке медведя слева на его груди. Рисунок был совершенно нелепым. Он также заметил золотое распятие, которое, по всей видимости, парень никогда не снимал. Цепочка поблескивала на мощной шее Розанова, крест лежал в ложбинке вежду внушительными грудными мышцами.
Шейн быстро перевел взгляд на пол. За свою жизнь он принимал душ рядом с сотнями парней в таких же душевых. Это было просто частью спортивного процесса. Он никогда раньше не разглядывал никого из своих товарищей по команде. Это и в голову не приходило.
Он снова поднял взгляд и увидел, что Розанов повернулся к нему спиной. Оставалось только беспомощно смотреть на обнаженные, бугрящиеся мускулы. Его взгляд прошелся по широким плечам Розанова, по мышцам спины, спустился к узкой талии и...
У Шейна загорелись щеки. Он не мог... зачем ему понадобилось разглядывать задницу другого парня? Это было странно.
Но задница, что греха таить, оказалась поистине впечатляющей. Не то чтобы он сравнивал ее с другими. Но она была просто... идеальной. И пока Розанов умывался, водя ладонями по лицу, его ягодичные мышцы напрягались. Шейн застыл на месте.
И понял, что возбудился. Заметно возбудился. В душе. С Розановым.
Он успел только с ужасом посмотреть на свой поднимающийся член, как Розанов обернулся.
Он посмотрел на промежность Шейна и приподнял бровь.
— Отъебись, — проворчал Шейн. — Ничего особенного.
— Тебе нравится то, что ты видишь, Холландер?
— Нет. Это не... Я думал о другом.
Шейну захотелось провалиться сквозь землю. Он знал, что его лепет звучал абсолютно неубедительно.
— О чем-то другом?
Шейну следовало просто выйти из душевой. Он уже помылся. Это была настоящая пытка.
Но Розанов улыбался ему так, что это способствовало лишь... осложнению его ситуации. А сам Шейн, похоже, не мог даже пошевелиться. Розанов дразнил его, но не издевался.
И уходить не собирался тоже.
Как бы Шейн ни заставлял себя хотя бы отвести взгляд от Розанова, все равно продолжал завороженно смотреть. Тот же, казалось, просто с любопытством разглядывал его и, возможно, наслаждался производимым собой эффектом.
Еще одна чертова хуйня, которой ты меня терзаешь, — подумал Шейн.
Он был так поглощен тревожными метаниями, что не сразу заметил, как член Розанова тоже стал набухать. Ухмылка исчезла с его лица. Он смотрел так выразительно, гораздо выразительнее, чем во время их фотосессии.
Шейну нужно было срочно убираться оттуда. Это уже не лезло ни в какие ворота. Он совершенно не мог позволить себе... как бы это ни называлось.
Но Розанов, погладив свой рельефный пресс, обхватил член и сделал несколько медленных, уверенных движений ладонью.
Шейн шумно выдохнул. Достаточно шумно, чтобы звук льющейся воды не смог это заглушить.
— О чем ты думал? — тихо и вкрадчиво спросил Розанов.
Шейн сглотнул. В горле пересохло.
— О тебе, — так же тихо признался он.
Услышав это, Розанов ухмыльнулся и еще пару раз вздрочнул.
— Хочешь потрогать меня, Холландер?
На самом деле Шейн просто хотел посмотреть, как Розанов дрочит. Но что-то пошло не так...
— Не здесь, — выпалил он. — Вдруг кто-то зайдет.
Розанов кивнул и отпустил свой член. Он повернулся и перекрыл воду. Шейн с колотящимся сердцем ждал, пока он выйдет из душевой, прежде чем выключить воду у себя. Какого черта творилось? Не думал же Розанов, что они с Шейном... что они...
Святое дерьмо. Следовало валить подальше и как можно скорее. Шейн подумал, не проще ли будет проломить покрытую кафелем стену душевой и таким образом сбежать.